Две тысячи слов о том, о чем не принято думать

Недавно поспорили с одним уважаемым мной товарищем о бюджетной политике нашего государства. Товарищ, по своим убеждениям относящийся к тем, кого принято называть «либералами», настаивал на мысли, что деньги – налоги предприятий - должны оставаться  в тех городах, где эти предприятия находятся. Я, хоть к либералам себя не могу причислить, но с ним был полностью согласен за одним исключением – желаемое исполнить невозможно в ближайшие, наверное, 50 лет. Собственно, спор так ни к чему и не привел, ибо боролось необоримое - здравый смысл и реальность. Для меня же было важно, что часть  этой реальности находится рядом с жилищно-коммунальным хозяйством.

Это странное на первый взгляд обстоятельство в России ничуть не уникально. Важно, что живут такие доноры и дотационники в целом совершенно одинаково и друг из-за друга нехорошо. Причем ситуация не везде однозначная – в Сибири одна, на Кавказе другая, по левую сторону Урала – третья, а на Дальнем Востоке и вовсе ни на что не похожа.

И случись вдруг демократическим и всяким либеральным силам взять власть, эта же самая ситуация и их реформы крепко посадит на пятую точку. В том смысле, как, куда и за какие деньги переселить миллионы человек, чем их занять на новом месте, и надо ли? А если не надо, то как жить дальше?

И связка - ЖКХ и «городское пространство» - уменьшенная модель страны. Хотя, что у нас не модель страны? Только контрабандный хамон (смайл).

Возможно, вы об этом не задумывались раньше, но внутри каждого города и меж городов - самое большое завоевание социализма (без сарказма сейчас), которым мы беззастенчиво пользуемся, но словно бы не ощущаем – отсутствие четкой (с границами) социальной сегрегации. Да, атомная бомба и космос – это тоже завоевания, но они чуть подальше, чем наша квартира и далеко не каждый день они у нас в гостях.

То есть, в рамках отдельно взятого дома несколько утрированная ситуация выглядит так: профессор живет в одном доме с полубомжом, за стенкой у предпринимателя и владельца трех магазинов квартира многодетной и пьющей семьи – это их общий дом и они его собственники.

Чувствуете схожесть с Новонукутским и Тулуном в рамках одного региона и страны?

Но я  назвал ситуацию утрированной потому, что формы малой размерности – города -  реагируют быстрее, чем регион в целом и тем более страна.

Например, Братск, где в Центральном округе проживает около 100 тысяч человек (всего в городе 238 тысяч), вполне себе уже поделился на две части в пределах этого же округа. Интересно, что на карте эти две части входят друг в друга почти как монада «инь и янь» и для приезжего, например, очевидного различия между ними нет.

Я живу в «светлой» части этой монады и каждый раз стараюсь поговорить с «пришельцами» из «темной». Моя соседка, которая оттуда переехала, рассказывала, что ощущает себя как будто в другом городе. Во всяком случае, люди тут у нас другие – дети во дворах матерятся меньше, пьяных уже месяц как на улице не видела, драк по ночам вообще нет, гораздо чище под окнами (удивительно, но мусор таки кидают в мусоропровод), и мужчины пропускают женщин при посадке в автобус. Приходивший ко мне с «темной» стороны ремонтник после моего вопроса о разнице двух Братсков вдруг обрадовался. Он-то думал, что эту разницу замечает только он один, и всё не решался кому-то озвучить свои наблюдения. Рассказывать о них я уже не буду, они почти такие же, как и у соседки, единственное - ремонтник уж очень хочет подкопить деньжат и податься к «светлым», ибо за детей страшно – в подъезде шприцы под ногами хрустят.

Братский процесс сегрегации по своему уникален, поскольку по большому счету какого-то особо престижного жилья здесь в советское время не было. Мало того, всякие организационные «косяки» удалялись. Например, поселок, в силу разных причин аккумулировавший асоциальный элемент, был снесен, а «элемент» расселен ни больше ни меньше в центр города. А после советской власти сегрегация проявилась исключительно по линиям развития городской инфраструктуры. Соответственно, где она была развита, там жильё стало дороже. Если жильё дороже, то «кто попало» (простите меня за это определение здесь и далее) купить его не может. «Кто попало», если довелось ему в советское время в хорошем районе жильё получить, например, во время расселения нехорошего поселка, – продает его, покупает подешевле, а разницу использует на жизнь как умеет. Из моего подъезда, где я живу 12 лет, последний асоциальный элемент съехал 4 года назад. Во всем доме еще осталось двое-трое таких, но это не надолго. Дом уже лет пять оккупируют объявления: «Куплю квартиру в вашем доме. Дорого».

Думаете, на формировании «плохих» и «хороших» районов всё закончится?

Я вот не уверен. Как не уверен и в том, что государство будет способно вечно дотировать экономически пустые города.

И в рамках одного города всё более-менее ровно, пока в нивелирование сегрегации вбухиваются огромные деньги. Причем, разумеется, ни в одном из бюджетов нет такой статьи - «на сегрегацию». Эти деньги платят совершенно обычные люди – добросовестные плательщики за коммунальные услуги, эти траты несут совершенно обычные ресурсоснабжающие и обслуживающие организации. Каковы эти траты? В рамках страны задолженность по коммунальным услугам на начало лета составляет 1,025 трлн рублей. Собственно, это только часть этих денег.

А хотите вдруг получить в городах гетто, куда вечерами побоится заезжать полиция? Да очень просто – начните работать рентабельно в капиталистическом государстве. Словом – жить только по средствам, по правилам бизнеса, например, сотовых компаний: на счету ноль – нет связи. У дома долг по горячей воде и отоплению в два миллиона? Ну, значит, нет теперь у этого дома ни горячей воды, ни отопления. У города в 42 тысячи населения только городская типография?  Вот пусть она и строит дороги, платит зарплату учителям и врачам.

И понятно, что сначала, конечно, будет вполне такая кровавая революция, а потом уже гетто и руины оставшихся городов. Такая сегрегация обойдется стране гораздо дороже, чем её нивелирование.

Но проблема-то изначально в чем? Значительное количество новообразований социализма (то есть, многое из того, что было построено за 70 лет власти большевиков) не являются продуктом эволюции – люди живут в городах, где жить никогда не стали бы (не будь комсомольских путёвок), занимаются тем, чем не стоило бы или не хочется. Новообразования сложились искусственно, согласно плану, а план предполагал своё бессмертие, то есть «варианта «Б» в нём не было.

И, может быть, даже план был очень хорош, но реальность шире нашего понятия «хорошо».

Представьте себя генетиком, который начал создавать универсальный организм, который должен был стать быстрым как гепард, большим как слон, зорким как орел, плавающим быстрее касатки, карабкающийся ловко как обезьяна, думающий как человек, но… Немного не доделал и выбросил свою «заготовку» в тайгу, где у этого «универсала» плавники цепляются за валежник, орлиное зрение дальше трёх деревьев не нужно, карабкаться хорошо, но под весом валятся деревья, и мысли в умный мозг лезут уже очень нехорошие, о том, что могло быть и хуже, если бы его доделали.

Хотите пример того, что могло бы случиться с «доделанным» поселком? Пожалуйста: в том же Новонукутском когда-то планировалось построить аэропорт, горнолыжную трассу, зимние стадионы и санаторий на 2000 мест. Насколько мне известно, существовал проект новосибирцев, заказанный строительным гигантом Братскгэсстроем. История не знает сослагательного наклонения,  но как бы себя сегодня чувствовал этот поселок-монстр? Сегодняшнее время показывает, что всё более-менее работает и без аэропорта, а населения в 3400 человек Новонукутскому хватает, и если бы ещё градообразующее предприятие платило 200 млн налогов в поселковый бюджет…

И вот примерно в таком организме мы и живем, ждем, пока отвалится хвост, образуется полезная близорукость и спадёт вес. Хорошо бы ещё понимать, что отвалится первым и будет ли это на самом деле на пользу.

Еще пример. Город Усть-Илимск. Там даже не гипсовый карьер, как в Новонукутском, а не последняя в стране ГЭС и лесопромышленный комплекс. Теперь наберите в поисковике «Усть-Илимск аэропорт» и любуйтесь.

Только вот, думаете, кого-то интересует эта сегрегация? В мою бытность преподавателем вуза один из моих студентов написал блестящую дипломную работу о социальной сегрегации в Братске. Мало того, нам (студенту и мне как руководителю работы) удалось найти новый цифровой маркер сегрегированности, т.е. та работа была без пяти минут диссертация, но она совершенно никого не заинтересовала. Я о ней рассказывал, писал письма «учёным соседям», предлагал взять на вооружение… Тишина.

И я даже не представляю, что кто-либо из мэров городов (любых городов, на случай, если кто-то возбудится) хоть раз поинтересовался этой темой. Они же политики- партийцы.

А меж тем понимания этого процесса, причем его обсуждения и гласности (какое старое слово!) нам очень не хватает. Поскольку проблема эта по какой-то причине не проговаривается, не обсуждается, соответственно её как бы и не существует. И мы продолжаем, как первобытный человек, видеть проявление некоей воли в событиях, процессах и стихиях, чувствовать в них какую-то высшую целесообразность, окруженную духами справедливости. Семьдесят лет плановой экономики дают о себе знать, и наши дети, которые этими планами не живут с рождения, все равно зачаты и воспитаны людьми, которым она всё ещё чудится. Но ничего этого не существует.

Для меня, честно говоря, загадка: занимается ли этой проблемой какой-либо институт и каковы его успехи? Какие территории решили «забыть», а какие худо-бедно простимулировать? Знают ли, когда нужно остановиться и дать волю естественным процессам?  Наверное, это важно знать и людям, которые живут на проблемных территориях. И, может быть, стимулирование мобильности населения обойдется дешевле, чем поддержание субсидируемых территорий?

В том же Усть-Илимске почему-то думают, что стоит восстановить аэропорт, и «совсем другая карта пойдет». Но на самом деле, если бы этот город был выгоден авиаперевозчикам, они бы сами его восстановили за день.

Повторюсь: в капиталистическом государстве дом с долгом в два миллиона рублей не будет получать никаких услуг. А город, который не сможет себя прокормить, станет банкротом. Пример? Пожалуйста – Детройт в США. Огромный индустриальный город (для заинтересовавшихся темой есть Google) в силу ряда объективных причин стал банкротом. Странно, но никто не ставит это в вину правительству США. Для них это нормальный, подчеркну, эволюционный процесс – большое и не приспособленное к переменам однажды должно умереть, что и случилось. Торжество либеральной экономики, к слову.

Представьте такую ситуацию у нас. Собственно, особой фантазии не нужно – стоит вспомнить подобную в некотором приближении историю города Тольятти (АвтоВАЗа в частности) и те деньги, которые были выделены из бюджета страны на его жизнь (кстати, я думаю, это было верное решение).

Но суть не в этом. Думаю, сейчас мало кто понимает, что происходит с малыми и средними городами - донорами и дотационниками. Мало кто понимает суть процесса и куда он приведет. Для тех, кто не в курсе: например, в Братске только и разговоров о том, как остановить отток населения. Пока процесс идет плавно – по 2 – 2,5 тысячи уехавших ежегодно. Мало кто понимает, что в какой-то момент достижения критической массы отток населения может начаться лавинообразно. Какие условия могут к этому привести, каковы прогнозы насчет минимального количества жителей, о возможных границах сжатия городской среды? Куда, в конце концов, делся в сумме условный (по количеству квартир) микрорайон девятиэтажек, который за эти годы освободили уехавшие? Где это жильё? Этого не знает никто.

Как я понимаю, нет запросов от власти на такие исследования. На электоральную активность есть, а на перспективы наличия электората в принципе – не надо.

Пока формула реакции на процесс распада дома, города и территорий содержит элементарную логическую цепочку – дайте нам денег (на стадион, аэропорт, детский сад, фейерверк на Новый год), и все наладится. Она не лишена смысла, конечно, но лучше просить не рыбу, а удочку и, главное, попытаться понять для начала, какая удочка нужна. Пока же поиск устройства для лова проходит «методом тыка».

Не стоит думать, что проблема сегрегации безобидна. Да это и не проблема, это такое фрактальное, пронизывающее 11 часовых поясов страны подобное само в себе и единое устройство, которое одинаково  в размерах дома – города – региона – федерального округа. Это такая матрица, сконструированная советским временем для советской системы мышления и хозяйствования, на которую капитализм никак не может толком улечься уже больше 20 лет.

Интересно то, что любой «резкий» (радикальный) либерализм не просто «раскачает лодку» - перевернёт само море, а игнорирование этой «матрицы» консерваторами и упорная утрамбовка в неё другой системы приведет к тому, что она рано или поздно «треснет». При том, что при любом исходе сегрегация никуда не денется, но сделать её понятной и худо-бедно управляемой – возможно. Одно плохо – зарубежный опыт годится лишь в общих определениях, и уповать на «западную школу» совсем уж не стоит. Наши «частности» совершенно уникальны.

ОБ АВТОРЕ. Кирилл БАКУРКИН — журналист, редактор братской газеты "Горожанин", блогер (никнейм bakuriani в Живом Журнале) — а в последнее время по совместительству пиар-менеджер управляющей компании ООО "Жилтрест", что позволило глубоко изучить «изнутри» проблемы коммунальной отрасли. Взявшись за попытку представить альтернативный взгляд на ЖКХ в серии публикаций на сайте baikalinform.ru, Кирилл подчеркивает, что она никак не связана с интересами его работодателя и не является «заказной»: «Хотя в это мало кто поверит — и вообще, клеймо «говнюка» в комментариях, по старинной интернет-традиции, увы, неизбежно...»