Читатель Толстов: Опасная криогеника, разрушенный бизнес, несчастливое детство - три замечательных романа

Прочитано в марте-2017. Выпуск 70

Дон Делилло «Ноль К»

• Изд-во Corpus, 2017 г. Перевод с английского Любовь Тронина.

В сегодняшнем выпуске «Читателя Толстова» хочу поговорить о новых книгах, которые, как бы это сказать, не совсем совпадают с нашими представлениями о современных романах. И ярким примером здесь служит новый роман «Ноль К» Дона Деллило. Тема – криогеника, возможность замораживать людей и воскрешать спустя какое-то время. Тему эту писатели мусолят уже давно, в том числе и с позиций философских. Типа, что лучше – жить полной жизнью, или умереть-уснуть, чтобы пожить потом? Итак, есть некий бункер где-то в Средней Азии, между Астаной и Бишкеком. В бункере проводят опыты по криогенике, сюда приезжает молодой американец Джефф Локхарт. Руководит проектом его отец Росс, и у него свой интерес – спасти жену Артис, умирающую от рассеянного склероза. На самом деле Джефф постепенно обнаруживает, что это не столько научное учреждение, сколько такая вроде секта, которая не просто замораживает людей, но готовит их для нового поприща – будучи размороженными в будущем, они составят новую элиту человечества.

Вот где-то так. Я творчество Делилло не очень люблю, мне кажется, он как-то не до конца определился, кем хочет быть – философом или фантастом. Для фантастики его книги слишком занудные, для философской прозы – довольно банальные. Тем не менее критики причисляют его к современным классикам, и тут уж придется поверить им на слово. Хотя если внимательно прочесть тот же «Ноль К» (а это непросто – роман мне показался очень затянутым, я бы его легко сократил вдвое), там можно обнаружить одну интересную идею. Не идею даже, а интересную концепцию, которую, скорее всего, сам Делилло и не имел в виду. Люди верят в могущество науки и дают себя умертвить, заморозить после смерти. Но вся беда в том, что криогеника не является научной дисциплиной. Не доказана возможность воскрешения человека после его заморозки. Поэтому получается, что все эти герои, которые отправляются в морозильные камеры, обратно не вернутся никогда. И весь проект по созданию элиты будущего человечества – хитро устроенное коллективное самоубийство. С абсолютной верой в науку, смешно.

Нора Боссонг «Общество с ограниченной ответственностью»

• Изд-во Ивана Лимбаха, 2017 г. Перевод с немецкого Дарьи Андреевой

В современной российской прозе такие романы, конечно, еще не скоро появятся. Много лет пройдет, пока у нас накопится фактура для таких сюжетов и появятся такие сюжеты. Сюжет простой: как поколения дедов создают материальные ценности, символический капитал, а потом приходят беспечные дети и все разбазаривают. «Общество с ограниченной ответственностью» - роман, жанр которого я бы назвал корпоративной трагедией. История успешного коммерческого предприятия, созданного ветераном первой мировой Юстусом Титьеном, заключившим выгодный подряд на поставку кайзеровской армии махровых полотенец. Потом Титьен создает компанию, компания растет, обороты увеличиваются, налаживаются международные связи: «Титьен и сыновья» поставляют полотенца мировым гостиничным сетям и открывают представительство в Америке. А в Эссене компания занимает многоэтажный офис в центре города.

И тут (уже в наше время) случается страшное. Глава компании, внук основателя фирмы Курт Титьен (фирма все время остается семейным предприятием) понимает, что ему надоело заниматься бизнесом. Он уезжает в Нью-Йорк, бросает свой пост, гуляет по Манхеттену, бухает, заводит молоденькую любовницу. Но фирму надо спасать, потому что акционеры, сотрудники, деловые партнеры, конкуренты, наконец. И главой компании становится 25-летняя Луиза Титьен, и начинает вытаскивать компанию из глубокой финансовой пропасти.

Читать это интересно, в том числе и потому, что у людей мотивация спасти не столько конкретное коммерческое предприятие, сколько не уронить честь своей фамилии, не разрушить репутацию семейного предприятия, сохранить не только реальный, но и символический капитал. Но российскому читателю подобные моральные основания не сказать чтобы были близки и понятны. Да и подобные сюжеты в нашей российской действительности возникнут не скоро: не раньше, чем у нас появится достаточное количество частных компаний со столетней историей, построенных на доверии к конкретному имени, фамилии, роду. Когда семейная репутация станет торговой маркой, категорией бизнес-успеха.

ОТ ЭТОГО ЖЕ АВТОРА: ИСТОРИЯ РОК-МУЗЫКИ ПОЛУВЕКОВОЙ ДАВНОСТИ

Тони Моррисон. Боже, храни мое дитя

• Издв-во «Эксмо», 2017. Перевод с английского И. Тогоевой

Женщина по имени Свитнесс родила девочку Лулу Энн - черную, как смоль, и сильно по этому поводу переживала. Дочку на руки не брала, вообще практически не воспитывала. Дочка выросла, взяла себе имя Брайд и стала одной из главных фигур в косметическом бизнесе. Когда-то давно, еще в детстве, она выступала свидетелем обвинения: воспитательницу детского сада обвинили в сексуальных домогательствах и в основном на показаниях малолетней Брайд отправили в тюрьму на 15 лет. Теперь она выходит из тюрьмы, а разбогатевшая Брайд, испытывая муки совести, хочет помочь ей вернуться к нормальной жизни. Хотя какая там нормальная жизнь, если человек потерял все – здоровье, работу, репутацию, профессию… У Брайд есть еще подруга Бруклин, двуличная и завистливая – и проблемы ее тоже тянутся из детства. Есть еще маленькая девочка Рейн, с которой вообще такое происходит, что не буду даже описывать.

Тони Моррисон – первая афроамериканка, получившая Нобелевскую премию по литературе (в 1993 году). Сегодня она одна из самых авторитетных и уважаемых писательниц в США (такие люди, как Мишель Обама и Опра Уинфри называют книги Моррисон своими любимыми), ей крепко за 80, и «Боже, храни мое дитя» - новый роман.

Роман построен как серия монологов главных героинь. Иногда они описывают какие-то события прошлого, иногда рассказывают свои версии того или иного события. Это, похоже, сейчас самый модный прием в современной прозе – напомню, что точно так же построен роман Марлона Джеймса «Краткая история семи убийств» («Читатель Толстов», №40, 2016). Все эти монологи напоминают скорее признания на кушетке психоаналитика. Женщины переживают, страдают, приходят в ярость, высказывают претензии, но красной нитью проходит тема несчастного детства, неприютности, недолюбленности, мечты о совсем других отношениях со своими родителями и детьми, чем те, которые выпали. В романе есть очень интересный момент: Брайд, когда начинает думать о своей матери, сама не замечает (вернее, замечает, но не сразу), как превращается в ребенка – ее тело становится подростковым, а после и детским. Хороший роман про отношения взрослых и детей, и молитва, вынесенная в его название, многое объясняет.