Как покорить Эверест

Подготовка моральная и теоретическая

Это, наверное, был для меня самый сложный этап подготовки. Я прочитал все (какие смог найти) книги про Эверест, пересмотрел все фильмы (и документальные и художественные). Встречался с восходителями из разных стран: Великобритания, Индия, Украина, Россия (в т.ч. в нашими земляками), слушал, запоминал, задавал глупые вопросы, делал себе акцентные пометки. Отдельную благодарность хочу выразить Федерации альпинизма Иркутской области в лице Финкельштейн Александры. Все годы моей подготовки она терпеливо готовила меня к разным восхождениям.

Я изучил истории всех экспедиций и причины гибели альпинистов. Понимая степень риска, нужно осознавать самому и аккуратно подготовить близких к разным сценариям развития событий. Привел в порядок все дела, нотариально заверил завещание, составил распорядительные письма.

Подготовка физическая и техническая

Акцент в физической подготовке я сделал на тренировке выносливости. Почти 6 лет я ходил в спортзал 5-6 раз в неделю: пт-ср-пт у меня были силовые тренировки (заслуженный тренер России, мастер спорта СССР международного класса по тяжелой атлетике Горбаческий С.В.), по вт-чт анаэробные тренировки (тренер высшей категории России, мастер спорта СССР по боксу Белоус В.Н.), по субботам я бегал кросс с утяжелителями на ногах (8-10 км. в пульсовом режиме 160-170 уд./мин.), а по воскресеньям уже без тренеров «занимался в свое удовольствие». Плаваю, к сожалению, плохо, а то бы еще плавал. Для выработки быстрой реакции организма на гипоксию, для получения минимальных технических навыков я ходил на тренировочные восхождения. Может это звучит кощунственно, т.к. все горы нужно уважать, все восхождения – яркие события в жизни, но для меня горы были просто «ступенькой к Эвересту», «выездной тренировкой». За это я часто получал нагоняи от гидов, которые говорили мне: «Нельзя так, настройся на то, что любое восхождение – отдельное сложное испытание». За годы подготовки я сходил на Орисабу (5700 м – высочайший вулкан Северной Америки), на Мера Пик (6476 м – Гималаи со стороны Непала), на Мунку-Сардык (3491 м - Восточный Саяны), «крест Эльбруса» (5641 м и 5621 м - Кавказ), на Аконкагуа (6962 м – высочайшая точка Южной Америки), на Монблан (4810 м – высшая точка Альп), на вулкан Сан-Франциско (6016 м - Аргентина), на Охос дель Саладо (6893 м – Чили, высочайший вулкан на Земле). Навыки выживания в условиях холода освоил во время лыжного перехода с полярной базы Барнео на Северный Полюс («последний градус»), технике лазания учился на скалодроме ИрГТУ.

Подготовка медицинская

Так как в условиях высокогорья могут вылезти «скрытые болячки», прошел полное медицинское обследование, чтобы знать заранее свои слабые места и быть готовым к экстренным ситуациям на восхождении. Сначала - у спортивного доктора В.Л.Сивохова («Центр медико-биологических исследований»). Вердикт (если говорить простыми словами): сердце сильное (тренировки не прошли даром), а вот давление пошаливает (нервная работа дала о себе знать). Далее пошел по специализированным врачам. Сдал кучу анализов прошел холтеровское мониторирование ЭКГ и АД. К сожалению, диагноз «гипертензия» подтвердился – повышенное давление: максимальное за сутки доходило до 195/108, среднее же 140/84. Прокапал курс сосудоукрепляющих лекарств, взял под наблюдение АД, изменил режим тренировок, и тд., и т.п. Чтобы зарубцевались язвочки (обнаружили гастрит) пропил «нексиум». Экспедиционный врач «вооружен» крайне серьезно: в базовом лагере (5200 м) и передовом базовом лагере (6400 м) стоят медицинские палатки с кислородом, с тоннами медикаментов и т.д. Но все же, рекомендую иметь с собой индивидуальную аптечку с теми препаратами, действие которых уже испытано на себе. Надеюсь, у читателей сформировалось четкое понимание, что нельзя «спустя рукава» относиться к своему медицинскому состоянию перед таким сложным восхождением. Любое скрытое хроническое заболевание в условиях высокогорья может привести к печальным последствиям. Это не шутки – несколько участников нашей команды отсеялись именно потому, что не прошли этот этап подготовки у себя дома, а понадеялись на «я здоров».

Команда

Несмотря на то, что провайдер экспедиции (клуб «7 Вершин») – русская компания, традиционно состав команды интернационален: ирландцы, поляки, украинец, канадец, житель Шанхая (русский), россияне (Москва, Н.Новгород, Ростов, Самара, Иркутск). Надо отметить, что все участники (15 человек + 4 гида) были достаточно сильные: 3 снежных барса, полярники, опыт 8-митысячников и т.д. Для кого-то это уже была вторая попытка восхождения, для кого-то третья. Первое время я чувствовал себя довольно неловко в этой когорте, словно по ошибке с нижней палубы зашел в каюту первого класса. Но постепенно, на акклиматизационных выходах понял, что не являюсь «слабым звеном». Когда было деление на две группы, руководитель экспедиции (Абрамов А.В.) определил меня в первую группу (более быструю), что, безусловно одновременно и настораживало меня (придется держать уровень) и вызывало надежду, что моя подготовка не самая худшая и шансы на восхождение есть. С самого начала товарищи по команде локализовали меня: «сибиряк». И даже иностранцы были уверены, что я не просто русский, а представитель некой дремучей лесной расы, которая ходит с рогатиной на медведя и ловит омуля голыми руками. Тем самым я был не просто «россиянином», но представителем славного края Байкальского моря, что также было одновременно и гордостью и ответственностью, и придавало силы и настораживало, что нужно соответствовать ожидаемому от меня уровню «iron man».

Понятно, что в таких экспедициях случайных людей не бывает: все хорошо подготовлены, все в прекрасной альпинистической форме, на такой высоте редко встречаются «морально гнилые» и мелкие душой, все чего-то добились в жизни. Поэтому общение было довольно комфортным, интересным, познавательным по разным предметным областям. Кто-то рассказывал про золотодобычу, кто-то про промышленность, говорили о вершинах, о путешествиях в разные страны, о парусном спорте, о мотоциклах и т.д. Голодными вечерами (еда хоть и приличная, но быстро надоедает однообразием) мечтали о вкусной еде и травили душу друг другу сочными описаниями аргентинских стейков и чилийского вина. Я так красиво травил про загудай, бузы и блины с икрой, что в конце августа 2014 ко мне в гости прилетают трое совосходителей с семьями – хотят и Байкал посмотреть, и отведать деликатесов, рассказами о которых я вызывал тоскливое слюноотделение членов команды.

Восхождение

Клуб «7 Вершин» традиционно организовывает восхождения с Севера – со стороны Тибета. Базовый лагерь (BC – base camp) находится на высоте 5200 м. Достаточно комфортный лагерь (насколько это возможно на такой высоте): по вечерам запускают генератор – можно зарядить ноутбуки, посмотреть dvd, иногда организовывается «баня» - палатка с баком воды и газовой горелкой, в отдельной огромной палатке стоит теннисный и бильярдный столы, работает GSM связь и бывает интернет. У каждого своя палатка, в предбанники мы постелили коврики (типа домашний уют). По дороге купили себе подушки и одеяла (прекрасное дополнение к спальнику). Утром у нас был wake-up tea – шерпы будили участников и запихивали в палатку чай или кофе. BC - это крайняя точка, до которой добирается автотранспорт, поэтому перебоев со снабжением почти не было.

Следующий лагерь – «средний» (MC –middle camp) находится на высоте примерно 5800 м. Так как лагерь перевалочный, тут с удобствами особо не заморачивались, спали по двое в палатке, место крайне неудобное, ну хоть от ветра защищено - и то хорошо. Следующий хорошо устроенный лагерь – передовой базовый (ABC – advanced base camp) находится на высоте 6400 м. Тут индивидуальные палатки, туалет, докторская палатка, кухня. По вечерам запускали генератор. Связь только спутниковая (Thuraya и Iridium). Переход из BC через MC в ABC довольно долгий и первые разы давался непросто.

Только мы начали привыкать к тяжелому угнетенному дыханию в ABC, как наступила пора выходить в лагерь Северное седло (NC – north col) на высоту 7000 м. Здесь заканчивается трекинговая часть маршрута (оставили палки в сугробах) и начинается «жумарная» часть: везде провешены перила, кошки больше не снимаются. Счастливчики, поднявшиеся на NC, уже видят маршрут восхождения – виден лагерь 7700, примерно понятны ориентиры тропы. В NC суровая погода – ночной ветер сумасшедшей силы. Во время второй ночевки на NC я проснулся в третьем часу ночи от сотрясания палатки и с ужасом обнаружил, что ветер порвал предбанник. Я думал, что палатку вообще сорвет и сбросит со стены вместе со мной. Такого ветра я не видел даже в Арктике, было не по себе. Кое-как связав обрывки узлом, я залез с головой в спальник и прикрылся от снега рюкзаком как щитом. Понятно, что уснуть в таких условиях невозможно – так и дождался рассвета, когда стих ветер, потеплело, и я смог немного поспать. На штурме (а не во время акклиматизационных выходов), кислородные маски мы одели в NC. Также, начиная с 7000 м поменяли ботинки (перешли на трехслойный пластик), одели комбинезоны и пошли в лагерь camp 2 (7700 м.).

Переход довольно комфортный, я бы даже сказал проще, чем из ABC в NC. Во-первых, потому что идешь с кислородом, а, во-вторых, потому что полого и нет технических сложностей. Лишь в конце перехода – полчасика поднимались по неприятным каменным участкам. Спать в кислороде, конечно, неудобно. И дышать тяжело, и конденсат, скапливаясь в маске, стекает холодным ручейком под воротник внутрь термобелья. Ветер порвал одну палатку на склоне, поэтому пришлось потесниться и ютиться втроем (в соседней палатке было вообще 4 человека). Мы даже не спали, а просто сидели, согнувшись в полудреме, гоняли кипяток и ждали утра. В 5:00 у меня закончился кислород, а с ним и сон-забытье.

Морально собравшись, вышли в 11:00 в лагерь camp 3 (8300 м). Подъем достаточно сложный, местами даже опасный. На одной из перестежек из скалы вырвало клин – хорошо, что я был в устойчивой позиции, а вообще холодок по спине прошел недетский. Дошли мы достаточно быстро – за 4 часа, хотя гид настраивал нас на 6-7 часов. Расползлись по палаткам на откосах. Спать и есть на этой высоте уже невозможно – решили просто отдохнуть от ветра и от переходов. Очередная критическая перетряска вещей, берем все по самому минимуму: кислород, варежки, носки, запасной фонарик, крайн необходимые медикаменты, запасные планки к кошкам, запасные маски и т.д. Ветер к ночи стих, и мы вышли в 23:30.

Когда-то ночные восхождения на Эверест считались мировым рекордами, а сейчас это просто погодная практика. Первый переход наша легкая быстрая группа шла три часа без остановки. Сами удивляясь своей дерзости, обгоняя на тропе тех, кто вышел на час-два раньше нас, мы добежали до скалы-гриба (mash-rooms). После смены баллона я начал уставать и шлось все тяжелее и тяжелее. До второй ступени я дошел уже на злости и на силе воли. В глазах зеленело, изрядно штормило, но отставать от группы я не хотел, так как мы шли строгим порядком, который определил наш гид (ирландец Ноэл Ханна). Вторая ступень забрала остаток моих сил, и после 8600 я уже не шел, а жалко тащился лилипутскими шажками. После очередной стоянки группа пошла вперед, а я остался стоять в полнейшем непонимании: почему я так резко сдал позиции? Печень жгло так сильно, как будто было открытое ножевое ранение, сердце барабанило в дичайшем пульсе (думаю за 200), зеленая пелена смыкала глаза, ноги были как ватные. Начал вспоминать описание Р.Месснера из «Хрустального горизонта». Потом мысленно перешел к настояниям тренера: «самолюбие – мать воли и отец характера», сделал еще несколько шагов и увидел на тропе… своего сына. Он встал на носочки и тянул ко мне левую руку. Встряхнув головой я вспомнил, что обещал близким: «когда пойму что критическая точка – развернусь вниз». Постояв немного (или много), я все же решил сделать еще несколько шагов под неодобрительное бормотание сопровождающего шерпа. Я шел и думал: «Сделать последний шаг вперед или первый назад? Есть ли у меня еще силы идти или лучше развернуться?». Через 40-50 метров зрение отключилось и я увидел на тропе… младшую дочь, она кружилась в красивом платье с цветочками сакуры, в белых гольфиках и сандаликах – как на утреннике в детском саду: кружилась, смеялась и что-то напевала. Дома это было бы приятной картиной, но на гребне, где на тропе сидят замороженные трупы, эта картина производит неизгладимо жутчайшее давление на психику. Понимая, что дальше так идти нельзя, я начал давить шерпа: «что у меня с кислородом, какого черта, что происходит?!». Шерп уверял, что все хорошо, что индикатор баррелей показывает нормальную работу.

Поняв, что от него никакой помощи не добьешься, я решил сойти с тропы. Нашел более-менее удобное место, сел и начал думать (насколько хватало сил). Перебирая в голове все, что я изучил, вспомнил, что был случай, когда альпинист погиб из-за обидного 20-ти долларового пустяка – из-за замершего кислородного редуктора. Снял с себя рюкзак и решил последовательно посмотреть все кислородное оборудование. Сначала убедился, что в баллоне есть кислород, потом проверил работоспособность редуктора (заменил его накануне штурма в лагере 8300 м, т.к. прошлый редуктор начал неприятно щелкать). После этого проверить шланг (бывали случаи, когда шланги рвались об острые камни второй ступени). Так постепенно я дошел до маски. Отогнув клапан атмосферного воздуха (in), я с ужасом обнаружил там ледовую сантиметровую корку. Какая же злость меня охватила! Я был в бешенстве от того, что уже несколько часов иду фактически без кислорода. И никто ведь не помог бы мне: ни гид, ни шерп, если бы я сам не решился все проанализировать. Сколько же сил я потратил зря, сколько характера и злости сжег, стремясь не отставать от товарищей, хотя мы были явно в разных весовых категориях – я без кислорода гнался за мощной группой. Вот почему я задыхался до потери сознания, вот почему у меня начались такие сильные галлюцинации, вот почему я начал отставать! Складным ножичком я почистил клапан от ледовой корки, снова одел маску, подал кислород и увидел мир в новом цвете. Как будто у меня выросли крылья, буквально открылось второе дыхание, и я резко прибавил скорость. Психуя о потерянном времени, старался нагнать отставание. Но на опасных участках не рисковал – ступал аккуратно, взвешивая каждый шаг.

Первые участники команды зашли на Вершину примерно в 6:00 по непальскому времени. Я в это время был уже на подходе. Увидев, как мне машут с Крыши мира, я впервые за всю экспедицию начал осторожно надеяться, что «неужели я зайду на Джомолунгму? Неужели у меня получится? Неужели я дойду до своей мечты?» И вот, примерно в 6:20, я заползаю на площадку, фотографируюсь с флагами, в том числе с флагом Русского географического общества, потом на несколько секунд выпрямляюсь в полный рост – постоять в максимальной точке в своей жизни!

Возвращение

И тут же в голове меняется управляющая программа. Слова гида: «кто спустится до 8300 – тот останется живой», я повторяю как мантру и иду, и иду, и иду. Шатает от усталости, уже вышло слепящее солнце, уже попадаются навстречу участники других групп, которые подходят к Вершине, а мы изо всех сил ломимся вниз. При свете дня идти страшнее – видны все опасные места, на которые не обращал внимания при фонарике. Об осторожности напоминают замерзшие альпинисты. Думаешь: «а ведь это чьи-то отцы, чьи-то мужья и дети, у них тоже были мечты, их тоже ждали». Много чего философского приходит в голову, когда идешь выше неба, почти в космосе. Наша группа «совершила подвиг» и на спуске: то, что раньше считалось спортивным достижением, гид нам поставил просто как текущую задачу: скинуть высоту до ABC, т.е. спуститься в передовой лагерь до 6400 м. Хотя обычно восходители остаются на ночь в лагере 7700 м или на 7000 м. Через 12 часов спуска – примерно в 18 часов – я занес свои остатки в лагерь.

На следующий день мы со страхом отслеживали судьбу участников второй группы – они вышли раньше, шли дольше, на спуске попали в снег, одна участница (полячка) вообще решила остаться на вершине, спускали ее обессиленную 16 шерпов. Наши товарищи вместо суток спускались трое, и мы все это время не понимали толком, что происходит, т.к. батареи в рациях сели, и мы получали только обрывочные данные. Не принято покидать лагерь, пока не спустились товарищи, и это ожидание было мне на руку – я не мог ходить, т.к. одновременно обморозил, стер и побил ноги на спуске. Дополнительно к этому пришел муссон и завалил наши палатки примерно метровым снегом. Я откапывался, лишь чтобы попить, т.к. вставать на распухшие коричнево-желто-белые ноги было мучительно больно. Лечились все: кто капал глаза от снежной слепоты (трое участников первые сутки ничего не видели, ходили на ощупь), кто-то побил ноги, кто-то не останавливаясь надрывал легкие. Но все равно, несмотря на тревогу за товарищей, в воздухе уже начинал витать воздух победы. Когда мы выяснили, что все наши живы и спускаются (вместо суток спускались трое суток), начали мысленно настраиваться на переход в BC. Прорывая снежную блокаду, под «муссонной крупой», покалеченные, но счастливые, что Гора отпускает нас – добрались до 5200 м. Там еще 2-3 дня лежали под снегом и дождались всех участников. Когда поняли, что из-за погодных условий джипы не могут к нам проехать, решились и дальше скидывать высоту пешком. Снова собрали остатки сил и воли в кулак (рано расслабились) и пошли, снаряжение же погрузили на мулов. Дошли до какой-то деревушки, а туда уже пробрались джипы. Переехали в Джангму, а это уже, можно сказать, цивилизация. Через пару дней добрались до границы с Непалом, потом доехали до Катманду. В Катманду долечивались, кому надо - ходил в больницу. Потом была радость получения сертификатов и грусть расставания с участниками.

Впечатления и выводы

Товарищи спрашивают меня: «И в чем смысл этого нерационального поступка, какой результат, чего ты добился»? Да, я потратил много времени, сил и средств на подготовку, да, я на 2 месяца оставил дела, заставил переживать своих близких, да, я потерял 15 кг мышечной массы и кучу здоровья, да, мне пришлось оставить должность и вернуться безработным. Но я добился того, о чем мечтал много лет, что было для меня наваждением, навязчивой маниакальной идеей. Я вернулся окрыленным свободным человеком с огромной внутренней силой, страстно жаждущим полной насыщенной жизни. Теперь надо мною не висит метроном, каждую секунду нервирующий монотонным «подготовка к восхождению – подготовка к восхождению». Теперь я могу спокойно работать и развиваться, проводить время с близкими, ходить в горы в свое удовольствие: захочу – пойду на Мак-Кинли, захочу – на Килиманджаро, а захочу – вообще предамся «свинячьему» (пляжному) отдыху или прокачусь по европейским музеям.

Восхождение на Эверест, безусловно, серьезное испытание на прочность и яркое достижение (если не для профессиональных альпинистов, то для меня) и не может пройти бесследно. В чем именно проявятся последствия – сейчас сложно сказать. Но одно я могу сказать с уверенностью – я счастлив, что смог зайти и вернуться домой, и знаю, что последствия будут добрые...