Экспорт Байкальской воды: продолжение темы

Арка из динозавров – символ Эрляня. Есть мнение, что они там вымерли от жажды

Однако в Восточной Сибири, кроме природного газа и нефти, имеется и другой, в отличие от них возобновляемый природный ресурс - это пресная вода, не только аккумулированная в Байкале, но и непрерывно генерируемая его уникальным природным комплексом. Поставка байкальской воды на международный рынок в бутилированном виде в широком масштабе проблематична из-за трудностей реализации на предельно монополизированном рынке, но имеются и другие варианты. Трубопроводный вариант, в частности, рассматривался на расширенной сессии Восточно-Сибирского отделения Академии проблем водохозяйственных наук в Институте географии им. В.Б.Сочавы СО РАН весной 2011 г., обсуждение было бурным и опубликовано в майском выпуске «Истока» того года. В дискуссии участвовал и Александр Кошелев, в 1990-х годах возглавлявший сначала сектор, потом лабораторию природоохранного энергоснабжения зоны Байкала Института систем энергетики СО РАН. Сегодня он опять возвращается к этой важной теме.

Еретическая идея юного китайского мэра

Жёсткую дискуссию 3 года назад вызвало выступление журналиста, члена Комитета по внешнеэкономической деятельности Торгово-промышленной палаты Восточной Сибири В.Бережных. Владимир Викторович участвовал во втором Эрляньском экономическом форуме (это на границе Китая и Монголии), где рассматривалось создание транспортно-экономического коридора сотрудничества Россия – Монголия – Китай по маршруту Тяньцзинь – Пекин – Эрлянь – Улан-Батор – Улан-Удэ – Иркутск. Приграничная станция с 16 тыс. жителей в 2006 г., быстро выросла в город со 100-тысячным населением, полной инфраструктурой и мощным грузовым терминалом. Эрлянь предназначен стать воротами на самом коротком пути из Китая через Монголию в Россию и Европу. В XVIII–XIX веках здесь функционировал знаменитый «чайный путь» – по нему шли караваны верблюдов с чаем и бумажным полотном из Китая до пограничного города Троицкосавска (с 1934 г. Кяхта) – и дальше гужевым транспортом по России, транзитом в Европу и водой – в Америку. В обратную дорогу верблюды нагружались российскими мехами и кожей, европейской мануфактурой. Приграничные ярмарки были знамениты, Кяхту называли «песчаной Венецией», «златокипящим городом».

Первый удар по этому пути нанёс в 1869 г. Суэцкий канал, сильно сокративший водный путь в Европу из Китая. Второй в самом начале ХХ века нанес Транссиб с его спрямляющим участком, Китайско-Восточной железной дорогой. Строительство Трансмонгольской железной дороги через Верхнеудинск, Ургу и Эрэн-Хото (теперь, соответственно, Улан-Удэ, Улан-Батор и Эрлянь) этот путь не оживило. Надобность в нём вернулась лишь в наше время, когда у Китайской Народной Республики дошли руки до ускоренного экономического освоения и развития своих северных территорий. А нарастающий экспорт требует дополнительных сухопутных транспортных связей с Россией, а через неё – с Европой. Первоочередная проблема реанимации «нового» старого пути – водоснабжение полосы коридора, который проходит через практически безводные районы. И предпочтительный, наиболее легко реализуемый за два-три года вариант, по мнению Мэн Сяньдуна, молодого мэра юного города Эрляня – это строительство водовода от Байкала. В.В.Бережных и озвучил эту идею.

Она у большинства сразу же вызывает как минимум недоумение вплоть до возмущения: опять Байкал! опять труба! сколько же можно!? Сочетание слов «труба» и «Байкал» воспринимается (во всяком случае, в Иркутске) как криминальное. И это вполне понятно. Трубопровод для сброса сточных технологических вод Байкальского целлюлозно-бумажного комбината (для них потом термин придумали: «условно очищенные») в Иркут рассматривался при проектировании комбината в 1962 и 1965 гг. и, если б не протесты общественности, был бы реализован по партийно-правительственному постановлению 1987 г. об охране Байкала. В 2006 г. через водосборный бассейн озера проектировщики проложили маршрут нефтепровода Восточная Сибирь – Тихий океан. Нефтяная атака была вовремя отбита опять же протестами учёных и общественности. Лимнологический институт СО РАН обосновал прокладку газопровода по дну Байкала с иркутского берега на бурятский. Газпром, собственник Ковыктинского газоконденсатного месторождения, эту идею не воспринял. Рассматриваются варианты прокладки 70-километровой трубы по дну Иркутского водохранилища или по его берегу для подачи глубинной воды Байкала в Иркутск – для гарантии качества питьевого водоснабжения Иркутска и Шелехова и даже для розлива ее в бутылки не только на побережье озера. И вот «крамольная» идея – водопровод из Байкала через жаждущую Монголию в безводные районы северного Китая.

Водопровод в цифрах

Потенциальный риск нарушения устойчивости природного комплекса Байкала, хранилища и генератора уникально чистой воды, а также прямой экономический ущерб от снижения выработки электроэнергии Ангарским каскадом ГЭС при отборе воды, очевидно, зависят прежде всего от объёма переброса. Каков нужен переброс – неясно, поскольку речь идёт о долгосрочном прогнозе водопотребления с учётом социально-политико-экономических факторов, но по экспертным оценкам от 100 до 500 млн м3 в год, или 3–16 м3/с. Сток Ангары – 60 млрд м3 в год, или до 2 тыс. м3/с, так что можно говорить об изъятии до 1% естественного стока. Выработка электроэнергии Иркутской ГЭС сократится, соответственно, тоже примерно на 1%, а выработка последующих ГЭС каскада уменьшится тем меньше, чем они ниже, поскольку Ангара принимает воду своих притоков. Последнее существенно: по пути к створу Братской ГЭС средний сток реки увеличивается на 50%, а в устье он становится больше, чем в истоке, уже в два с лишним раза.

Надо полагать, что на конце водовода или в центре разбора воды будет сооружено в Китае её хранилище с объёмом, достаточным, во-первых, для обеспечения надёжности водоснабжения при столь дальнем транспорте, во-вторых, для сглаживания неравномерности водопотребления. Пропускная способность и режим работы водовода по идее должны обеспечить интенсивное заполнение этого хранилища в периоды половодья и паводков в бассейне Байкала, что, между прочим, уменьшит неизбежные холостые пропуски воды в каскаде ГЭС с подтоплением берегов и улучшит гидрологический режим системы Байкал-Ангара.

Академик Михаил Грачев, директор Лимнологического института СО РАН высказался так: «Никакая труба не может забрать хоть сколько-нибудь значимый объем воды из Байкала, но проект водовода представляется сомнительным ввиду технической сложности реализации». Нам, иркутянам и жителям Бурятии, нужно иметь хотя бы общее представление о «технической сложности» и прочих аспектах реализации такого проекта, касающегося Байкала, – это мировое достояние все-таки прежде всего наше.

Прежде чем производить экономические расчёты и определять цену воды на китайском конце трубы, следует тщательно изучить общие географические, ландшафтные, почвенные, климатические, геокриологические, сейсмические и экологические условия предлагаемых трасс, провести вариантные прикидки. Длина водовода значительна (до 1750 км), но вообще длинных трубопроводов с различным содержимым в мире хватает, а по пути можно наставить сколько угодно подкачивающих насосов.

Оценочные расчёты для транспорта 4 м3/с по водоводу предельным стандартизированным диаметром 1.4 м и длиной 2 тыс. км дают мощность, необходимую для транспорта без учёта разности высот, 240 МВт (для сопоставления: мощность всех электростанций Иркутскэнерго – 13 тыс. МВт, у Иркутской ГЭС – 660 МВт). Таким образом, одна из базовых проблем реализации идеи – энергообеспечение – представляется вполне решаемой на месте.

Очевидно, что для создания транспортно-экономического коридора Пекин – Иркутск и освоения его полосы (это аналог Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, а Эрлянь – аналог Тынды, придорожного поселка на Амуро-Якутской автодороге, который стремительно вырос и стал столицей и рельсовым перекрёстком БАМа), необходимо опережающее сооружение линии электропередачи (тоже аналог строительства БАМа, где ЛЭП-220 кВ шла впереди рельсов) – или специально для этого коридора, или в рамках возможного варианта экспорта электроэнергии из России в Китай.

Путь воды по трубопроводу в рассмотренном варианте (скорость до 3 м/с) займет 7 суток. Каково будет качество уникально чистой байкальской воды после столь длительного движения по стальному трубопроводу в турбулентном режиме – это вне компетенции автора. Можно получить чёткое представление, лишь недельку погоняв воду по длинному кольцу трубы полутораметрового диаметра. Априори следует ожидать заметной коррозии трубы из обычной стали, поскольку байкальская вода насыщена кислородом. Надо полагать, найдутся приемлемые способы предотвращения этого эффекта, вплоть до замены материала стенок водовода, хотя при любых ухищрениях качество воды за неделю «заключения» в трубе не может не ухудшиться.

Очевидно, что значительная доля эксплуатационных затрат придётся на электроэнергию, которые в рассмотренном варианте при тарифе 1 руб/кВт•ч (к такому показателю идет Иркутскэнерго) составят 17 руб./м3. Поскольку цена питьевой воды на западных рынках уже достигает 2 евро, а стоимость опреснённой воды – 1 долл./м3 (то есть на момент написания этих строк больше 100 и 40 руб.), и при тарифе на водопроводную воду в разных регионах России от 5 до 12 руб., то водопровод Байкал – Китай нельзя считать априори бесприбыльным. Скрупулёзные и прагматичные китайцы, имеющие опыт осуществления крупномасштабных проектов, считают этот проект не только стратегически важным, но и прибыльным.

По трубе – хорошо, а если по рельсам?

А теперь – мнение заслуженного изобретателя России из города Королева В.А. Бобровского.

Аналог предлагаемого решения – водовод Астрахань-Мангышлак (Казахстан) длиной 2175 км производительностью до 0,7 кубов в секунду волжской воды. Будучи изначально загрязненной, вода очищается и доводится до питьевого качества непосредственно на местах ее потребления. Но байкальская вода – продукт уникальный, имеющий изначально особую ценность, международный спрос на эту воду прямо-таки неограничен, но исходные свойства воды в озере не восстановить, поэтому ее транспортировка (дальше – цитата Бобровского) «по некоему водоводу, проложенному в сторону Китая, - это преступление. Так как же быть и что делать? Отказаться от идеи, которая даже при самом поверхностном обсуждении сулит нашей стране нешуточные прибыли? Отнюдь нет. Просто к данному высоко кондиционному продукту, каковым является в действительности байкальская вода, надо и относиться как к стратегическому товару, например, как к нефти и газу. А следовательно, и транспортировку ее в сторону Поднебесной осуществлять с помощью специальных вагонов-цистерн, используемых для питьевой воды… Наши расчеты показывают, что при серьезном коммерческом подходе (с привлечением стратегических инвесторов, в том числе и со стороны Китая, безусловно) уже к седьмому году эксплуатации «водной» железнодорожной магистрали протяженностью не менее 1150 км можно выйти на чистую прибыль инвесторов в 110-117 млрд руб. при ежегодной поставке байкальской воды на уровне 35-40 млн м3. При этом будет создана уникальная транспортная инфраструктура в кратчайшем направлении с Северо-Запада на Юго-Восток… А это дорогого стоит!»

По нашему мнению, трубопроводный транспорт байкальской воды как возобновляемого природного ресурса отвергать априори – «держать и не пущать!» - не следует, но и «железнодорожный водопровод» вполне заслуживает рассмотрения в рамках комплексного проекта создания названного экономического, чрезвычайно стратегически важного трансграничного коридора.

Трансмонгольская железная дорога при соответствующей реконструкции и целевом обустройстве может послужить «заделом» для реализации варианта В.Бобровского. Более того: железнодорожный и трубопроводный варианты могут сочетаться – по аналогии с транспортом нефти в цистернах по рельсам Транссиба и БАМ и по трубопроводам сначала из Башкирии до Ангарска, а теперь – из Восточной Сибири до Тихого океана.

Геополитика – это более чем экономика

Мы с гордостью – и апломбом! – повторяем, что в чаше Байкала заключено 20% мировых запасов пресной воды – это раз. Озеро Байкал возведено ЮНЕСКО в высокий ранг участка Всемирного природного наследия – это два. Так разве можно заявлять, безапелляционно и категорически, как доводится слышать, – что свою, родную байкальскую воду никому не дадим («Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим!»). Экспорт бутилированной воды – можно (и, говорят, нужно), так почему нельзя по водоводу?

В Иркутске на базе Института систем энергетики СО РАН проведено уже шесть международных конференций по энергетической интеграции стран Северо-Восточной Азии. Вторжение России на мировые рынки нефти и газа успешно развивается: сооружение нефтепровода Восточная Сибирь – Тихий океан, газопроводов по Балтийскому и Черному морям, завода по сжижению газа для заправки океанских танкеров на Сахалине… Экспорт электроэнергии в сопредельные западные страны производится уже полвека, а теперь идет и в Монголию – это привычно. «Восточный вектор» рассматривается как важнейшая составляющая геополитики России на сегодня, завтра и, вероятно, послезавтра. Помощь Китаю (а попутно – и Монголии) в водоснабжении может рассматриваться как конкретное мероприятие в рамках БРИКС – альянса пяти крупнейших развивающихся стран мира: Бразилии, России, Индии, Китая и Южной Африки: это, опять же, более чем экономика – это одна из точек роста многополярности мира и повышения его стабильности.

Автор не является гидрологом, чтобы претендовать на экспертизу идеи водовода из Байкала в Китай, но с проблемами Байкала имеет дело по роду своей деятельности больше двадцати пяти лет и регулярно выступает здесь как журналист. Не имея видимых оснований как для отрицания, так и для безоговорочной поддержки идеи этого проекта, но нередко встречая в целом негативные мнения (перефразируя Чехова в «Письме к учёному соседу»: этого не должно быть, потому что этого не должно быть никогда!), автор считает целесообразным широкое обсуждение этой идеи общественностью с выявлением мнений специалистов по разным аспектам. Побочная, а то и главная цель такого обсуждения – «байкаловедческое» образование и привлечение внимания к извечным проблемам великого сибирского озера и выбору оптимальной стратегии комплексного использования водных ресурсов России – возобновляемого источника энергии, пищевого ресурса, сырья для сельскохозяйственного и промышленного комплексов.

Послесловие главного редактора

Организовав в 2011 г. разговор о трубопроводе из Байкала, я надеялся на привлечение внимания к этой дискуссионной, но интересной и, по моему мнению, вполне назревшей теме. Но мнений специалистов, в отличие от нападок на ни в чем не повинного Володю Бережных (и даже угроз для его жизни – не больше, ни меньше!), увы, так и не дождался. Не помогли ни мои выступления, затрагивающие этот вопрос, в научной среде – на представительной конференции в главном водном академическом учреждении страны – Институте водных проблем (ИВП) в Москве весной 2012 года, на Всероссийском гидрологическом съезде в Санкт-Петербурге осенью 2013 г., ни беседы с учеными – директором ИВП чл.-корр. РАН В.И.Даниловым-Данильяном и др. Нет ничего об этом и в мощной программе развития водохозяйственного комплекса России и в стратегии развития водного хозяйства страны.

Но весной этого года ко мне обратился известный немецкий Фонд Эберта с предложением подготовить статью о водных ресурсах Сибири; недавно она вышла на немецком языке в электронном виде. В ней я затронул и проблему экспортных перспектив использования богатейших водных ресурсов Сибири в пяти вариантах: в виде виртуальной воды и энергии (т.е. экспорта продукции, в производстве которой важнейшую роль играет использование воды, что давно осуществляется, в частности, на ангарской (а фактически байкальской) воде, продавая за рубеж алюминий и целлюлозу); питьевой бутилированной воды; переброски стока (по каналам и трубопроводам); перевозки воды в цистернах по железной дороге; перевозки воды танкерами. На статью хлынули отзывы, в том числе из-за рубежа, что подтвердило важность этой темы, в том числе необходимость продолжения дискуссии. Так что публикация статьи А.А.Кошелева весьма актуальна.