Политическая недвижимость или «от количества просмотров власть не меняется»

Это удивительно (или наоборот, неудивительно?), но 2020-й получился такой весь из себя на загляденье годик, что все рефлексируют только по нему, уходящему, позабыв, что кончается целое десятилетие. Уходит в прошлое красивое аллитерационное словосочетание – «десятилетие десятых».

Политологи нечасто могут похвастаться сбычей собственных предчувствий. Поскольку скромность никогда не считалась добродетелью у жителей города И., я, конечно, возможности похвастаться не упущу. Несколько журналистов Иркутска могут подтвердить, что когда весной 2011-го года они спрашивали меня, какие тренды я считаю заходящими на Монблан актуальности, я первым делом называл политику. Говорил о том, что политика будет входить в жизнь прежде аполитичных обитателей Путинской России, а мне не верили. Говорили, что это невозможно. Народ, мол, еще не до конца насладился «потребительским бумом», тем более, тот поставлен на паузу мировым кризисом 2008-2010-го годов, и сейчас народ вернется к поведенческой модели «дети, взявшие штурмом конфетную лавку» и забудет про политику еще больше, чем он забыл про нее в нулевые. Потом была осень 2011-го года с раскручивавшейся напряженностью вокруг выборов в Государственную Думу. Все же помним про «голосуй за любую партию, кроме партии жуликов и воров»? А в декабре грянула Болотная площадь, во время которой я обзвонил всех не поверивших мне всего несколько месяцев назад журналистов, дабы позлорадствовать с помощью банального пассажа: «А я ведь вам говорил!»

Так что надо, друзья, не только пандемию с ковидлой поминать сейчас (это все история 2020-го года), а подводить итоги самого «политического» десятилетия в новейшей истории России после перестройки. На мой политологический вкус главным итогом десятилетия стало превращение российского общества из подвижного болота в некую политическую недвижимость. Точнее, в два фундамента политической недвижимости. Удивительное дело, но, судя по всему, никакие яркие и бурные события из новостных лент в конце десятилетия не способны поменять политических убеждений российских граждан, в первую очередь по поводу главного политического вопроса современной России – вопроса о Путине. Если хотите, с учетом самой горячей актуальности, могу определить этот вопрос и как вопрос о Путине и Навальном.

На протяжении всего 2020-го года я всячески гадал, какое такое политическое событие поставит смысловую точку в «десятилетии десятых»? Все шло к тому, что таковыми станут голосование за поправки к Конституции (по сути, за «обнуление» президентских сроков четырежды президента Российской Федерации), его результаты и, самое главное, последующая общественная реакция на эти результаты. Россия, как известно, не перевернулась ни от поправок, ни от результатов плебисцита, ни от практически нулевой общественной реакции на легитимизацию обнуления. Хорошей точкой могла стать серия региональных выборов 13 сентября, которые оказались более чем успешными для власти, а в Иркутской области так вообще заставили переосмыслить всю «политологическую концепцию Иркутской области», о чем я коротко высказался, комментируя итоги года для информационного агентства «Телеинформ». В общем, финальной событийной точкой десятилетия оказалась история с отравлением Алексея Навального, точнее, два удара, которые нанес Навальный своими шоу-расследованиями репутации действующей власти и легендарной (главной!) спецслужбе страны, выполняющей роль спинного мозга в нынешнем политическом режиме и явно претендующей на роль головного мозга.

Понимаю, что кого-то возмущу, а кого-то удивлю, но буду исходить из того, что пользуясь советами брадобрея Оккама, то есть, выбирая из разных версий случившегося самую простейшую, приходится признать версию причастности ФСБ к отравлению Навального наиболее правдоподобной. Хотя бы на уровне «а почему бы и нет?». Именно это обстоятельство и помогает лучше всего понять итоги десятилетия. Даже отравление Навального, даже высокая степень правдоподобия самой невыгодной для властей версии этого отравления, ничего существенно не меняет в сложившемся в российском обществе раскладе политических предпочтений.

Чтобы не трясти лишний раз животворящий прах статусных политологов, позволю себе обширную цитату из фейсбучницы Maria Snegovaya (опустив все, что выглядит проекцией политических предпочтений автора): «Что меня смущает в новом опросе Левады об отравлении Навального, так это стабильность цифр. На протяжении десятилетий доля оппозиционно настроенных россиян колеблется в интервале 10-15% и, похоже, отказывается расти… Вот отрывок из статьи Denis Volkov за 2016 год: "Потенциальную аудиторию либеральных партий, согласно опросам, можно весьма приблизительно оценить в 15–16% населения страны, в Москве — около 30%...". Те же 14% не поддерживали присоединение Крыма в 2014 году… И в текущем опросе Левады-Центра мы снова видим, что только 15% опрошенных считают, что Навального пытались отравить власти, несмотря на 1) очевидность улик и доказательств, 2) распространение интернета и альтернативных источников информации, 3) ухудшение экономической ситуации и падение рейтингов власти, 4) ослабление "крымского эффекта". Либо что-то не так с методологией, либо ничего не меняется!»

Мне нечего добавить к сказанному. Российское общество видимо отлило себя в гранит, точнее, в два гранита. Этим оно напоминает современное «трампированное» американское общество. Только там граниты примерно одинаковы и шансы есть у всех, а у нас граниты явно не в пользу противников действующей власти. Такие вот дела. Что тут добавишь? Кроме старого тезиса, который образовал вторую часть заголовка этого текста: «От количества просмотров власть не меняется».

На этом у меня всё, гранитные вы мои соотечественники! С новым годом! С новым десятилетием!