Курить – здоровью вредить, или Закон о выборе

1 июня нынешнего года начал действовать Федеральный закон «Об охране здоровья граждан от воздействия окружающего табачного дыма и последствий потребления табака». Этот закон уже до его принятия успел наделать немало шума, что, впрочем, весьма характерно для федерального законодательства последнего времени. Тем более он заслуживает внимания сейчас, после вступления в силу.

Тому есть две причины. Одна из них – это, разумеется, сама тема нового закона, которая непосредственно затрагивает десятки миллионов людей, а опосредованно – всех без исключения. Курить, как известно, – здоровью вредить, а широчайшее распространение этой вредной (можно я не буду даже пытаться быть политкорректным здесь?) привычки превращает ее в социальную проблему, которая требует, в том числе, и законодательных решений. Поэтому то внимание, с которым общество отнеслось к антитабачному закону, имеет вполне объективные оправдания.

Но есть и глубоко скрытая, более фундаментальная причина, о которой, насколько я могу судить, практически никто не говорит. В основе принятия закона лежит, прежде всего, явное и очевидное противостояние мотивов и интересов курящих и некурящих. Соответственно, здесь мы видим стоящий в полный рост вопрос о приоритетах. Любая попытка решить этот вопрос неизбежно обозначает собой конфликт, а решение такого рода конфликтов всегда должно вырабатываться на основе морали, а не только правовых норм (право – это ни в коем случае не альтернатива морали, а лишь ее выражение, точнее, выражение представлений о ней).

Таким образом, проблема курения и его последствий имеет не только социально-экономическое, но и моральное измерение, и поэтому принятый закон можно и нужно рассматривать как выражение государственного подхода к пониманию еще и этого ее аспекта. Точно так же и с реакцией на закон: реагирующий демонстрирует свое отношение не только к курению как к действию, но и к моральной стороне этого действия, причем независимо от своего желания делать это.

Вступивший в силу закон делает курение делом весьма и весьма непростым и обременительным. Например, для того, чтобы купить пачку сигарет в магазине или павильоне (кстати сказать, потратить деньги таким образом в киоске или через торговый автомат можно будет только до 1 июня 2014 года), теперь недостаточно будет протянуть руку и взять эту пачку – с той же даты вступает в действие правило, согласно которому сигареты нельзя будет выставлять в открытом доступе, а информация о табачной продукции будет доводиться продавцом до сведения покупателей в виде списка ее видов. При этом закон говорит, что текст такого списка должен быть выполнен буквами одинакового размера черного цвета на белом фоне и составлен в алфавитном порядке, с указанием цены продаваемой табачной продукции без использования каких-либо графических изображений и рисунков. Запрет курения в помещениях аэропортов и железнодорожных вокзалов слегка убавит комфорта у курящих пассажиров – на расстояние более пятнадцати метров от входа особо не набегаешься (там – можно). На рабочем месте и в ресторане придется заниматься такими необычными делами, как работа и еда соответственно.

Ну, и так далее – закон явно запретительный, он почти не содержит норм, которые носили бы позитивный характер. Отсюда зачастую делается вывод, что закон нарушает права курящих. Это – квинтэссенция критики антитабачного закона. Резонно задаться вопросом – и не обязательно быть юристом для этого – а о каких, собственно говоря, правах идет речь?

Выскажу по этому поводу исключительно свое мнение, претендуя лишь на виток в дискуссии, но никак не на завершение. Конституция и законы не закрепляют права на курение и вообще каких бы то ни было особых «прав курящих», которыми не могут обладать некурящие. Например, право на лечение от табачной зависимости, которое, к слову, закреплено антитабачным законом, – это лишь проявление гарантированного всем конституционного права на охрану здоровья. На это можно возразить, что в Конституции не прописаны, к примеру, общечеловеческое право пить кофе с молоком по утрам или право женщин носить юбки чуть выше колена. Это сфера частной жизни, личной свободы поступать так, как не запрещено. Способность закона регулировать эту сферу весьма ограничена – в самом деле, трудно представить, чтобы на практике мог быть реализован установленный законом запрет пить-таки кофе утром. Регулирование здесь возможно, но оно практически всегда осуществляется путем установления запретов. Государство не в состоянии регламентировать все аспекты частной жизни путем перечисления разрешенного или указания обязательного поведения, но зато оно может устанавливать границы возможного – например, громкий и резкий звук кофемашины, работающей непрерывно в течение нескольких часов, может нарушать право соседа за стенкой на отдых, и поэтому владелец кофемашины может быть привлечен к ответственности.

Тот же принцип работает и в случае с курением. Российский антитабачный закон не запрещает потребление табака. Он лишь вводит для этого ряд условий. Как и в моем примере с утренним кофе, речь может идти лишь о разумности этих условий, о том, насколько они оправданы с точки зрения необходимости защиты прав других людей. Я не думаю, что даже самый заядлый курильщик станет всерьез утверждать, что табачный дым никак не влияет на окружающих; отличие курения от, скажем, потребления спиртного как раз и состоит в том, что на окружающих сказывается уже сам процесс, а не только его возможные вредные последствия. Не погружаясь слишком глубоко, можно заметить, что все нормы, запрещающие курение в определенных местах, объединены одной идеей – не допускать табачный дым в места тесного скопления людей. Этот вывод справедлив если не в отношении абсолютно всех таких запретов, то в отношении их подавляющего большинства; запрет курения на заправках очевиден по другой причине, а запрет курения в помещениях, занимаемых органами публичной власти, оправдан этическими соображениями (власть должна подавать здоровый пример людям).

Можно, конечно, порассуждать и на тему вентилируемых залов для курящих в тех же ресторанах и аэропортах – почему бы не разрешить курение там? Но это, на мой сугубо частный взгляд, – перекладывание с больной головы на здоровую (причем в самом прямом смысле). Курение – это не физиологически «встроенная» особенность организма, без которой жизнь невозможна. Это привычка, то есть результат реализации человеком свободы выбора. С точки зрения морали, сам выбор – курить / не курить или, что то же самое, бросать / не бросать – делает каждый конкретный человек. Но он не волен выбирать последствия этого выбора. И уж тем более не может курящий навязывать свой выбор некурящему в виде дыма. Поэтому претензии курящих граждан по поводу того, что антитабачный закон усложняет им жизнь, с той же моральной точки зрения выглядят не вполне уместными.

Это не значит, что закон в каждой его фразе безупречен – таковым не является ни один человеческий закон вообще. Право – материя подвижная, подверженная и критике, и разумной эволюции, гибкости. Но я и не ставил перед собой целью анализировать детали закона. Речь идет лишь о его общей направленности. «Смотри, предложил я тебе сегодня жизнь, и добро, и смерть, и зло… избери же жизнь, чтобы жил ты и потомство твое», – сказано в одной древней и бесконечно мудрой книге.

Законодатель недвусмысленно указал направление выбора.

Коротко об авторе. Алексей Александрович ПЕТРОВ родился в 1976 году в Иркутске. Окончил с отличием юридический факультет Иркутской государственной экономической академии (ныне – Байкальский государственный университет экономики и права). С сентября 2009 года – директор Иркутского института законодательства и правовой информации им. М.М. Сперанского. Кандидат юридических наук, автор более ста публикаций по вопросам конституционного, избирательного и муниципального права.