Как и почему образуются гетто и элитные районы даже в моногородах?

Каких-то однозначных и полных исследований сегрегации и сепаратизма ненационального характера в малых городах России не существует, а эти явления, между тем, есть. И мало того, их развитию, как ни странно, препятствует всё ещё «совковая» система ЖКХ.

Как только собственник, так сразу сепаратизм

Когда жители отдельных домов или подъездов вдруг массово осознают достаточно призрачный для остального большинства факт совместного обладания собственностью, приходит, как правило, закономерное желание: ограничить, спрятать, закрыть свою собственность – не разрешать брать её другим, запретить ходить через «наш» двор, не смотреть на входные двери, не водить детей не из нашего дома на детскую площадку. Собственники, которые, наконец, открыли для себя, что это не чей-то, а именно их дом, одновременно понимают, что им не по пути с этим городом и его жителями, а может, даже и со страной. В людях просыпается знаковый дух сепаратизма.

Например, в начале лета 2011 года в городской администрации Братска на градостроительном совете рассматривали заявку от одного из ТСЖ, состоящего из трех многоэтажек. Правление ТСЖ, поддержанное жильцами этих трех домов, предложило закрыть доступ остальным жителям города на придомовую территорию путем строительства забора высотой в два метра, благоустроить эту территорию и сделать во дворе парковку.

Надо сказать, что жители и правление предоставили весомые доводы для постройки ограждения: рядом находится мини-рынок, и в ТСЖ полагают, что весь мусор свозят им под окна. Однако этот довод был надуман для скорейшего продавливания разрешения на постройку ограждения. Я ежедневно хожу на работу и с работы мимо этих домов и имею возможность наблюдать реальную ситуацию, которая далека от той, которую описывало правление ТСЖ. К тому же мини-рынок имеет свои мусорные контейнеры, и мусор из них вывозится регулярно.

Архитекторы предложили ТСЖ найти другой вариант ограждения двора, например, высадить колючий кустарник. Тем не менее, по прошествии лета забор был возведен.

История, если так можно выразиться, заборостроения вокруг жилых домов в Братске началась тогда, когда достаток одного или нескольких жителей значительно превысил средний уровень. Один забор в своё время перекрыл двор, в котором жил уголовный авторитет, другой забор огородил так называемый в Братске «Дом бедняка» - многоэтажку с двухуровневыми квартирами и умопомрачительными (для своего времени) площадями квартир. Собственно, в рекламе столичных жилищных комплексов-новостроек в качестве несомненного преимущества обязательно значится, что территория огорожена.

Бытовой сепаратизм отнюдь не родовой признак ТСЖ. И у управляющих компаний есть свои образцово-показательные подъезды. Руководят ими, как правило, люди, мягко говоря, с нереализованными полководческими талантами. И любая образцовость и показательность начинается прежде всего с того, что свободный доступ в подъезд прекращается, причем не посредством замка (замок и домофон не могут быть преградой, когда практически любой житель откроет дверь человеку, стоящему у входа в подъезд, просто чтобы не выглядеть в его глазах негодяем – ещё почитать по этой теме можно тут: New technologies in the locksmith industry), а консьержкой – живым человеком, который смотрит, запоминает и регулирует поток людей на определенном уровне интеллекта. Характерно, что процесс этот - взаимопроникающий: жилищный сепаратизм порождает порядок, и сам порядок порождает сепаратизм. Формула достойного комфорта в современное время достаточно проста: хочешь жить хорошо – закрой дверь.

Большинство граждан, понимая и принимая обладание собственностью, не могут преодолеть своеобразные границы повседневного опыта, который диктует им достаточно простую стратегию – закрыть и не пускать. Стратегия эта вытекает не из осознания чувства ответственности за эту собственность, а именно как необходимость терпеть моральный, материальный и физический ущерб в случае её порчи.

Да, кстати, зазаборное ТСЖ сейчас живет отлично. Думаю, что квартиры в огражденных домах сразу подорожали минимум на 20-25%, поскольку правлению удалось найти разумный компромисс между распределением площадей под стоянку транспорта жильцов и под детскую площадку. Если честно, то, наверное, не я один поглядываю через металлические прутья с некоторой завистью.

Как недоразвитое ЖКХ спасает нас от образования гетто

Я думаю, никто не будет спорить, что сегрегация была и в Советском Союзе, и связана она была с качеством жилья, сопутствующей инфраструктурой и транспортным сообщением. Практически в каждом городе были свои «рабочие кварталы», «спальные» или «бандитские» районы». В СССР сегрегация происходила, прежде всего, в рамках социальной иерархии пространства города и отчасти была результатом социальных препятствий в выборе места жительства.

Хочу сразу сказать - я не вношу никаких отрицательных значений в слово «сегрегация», поскольку она неизбежна, вполне закономерна и в определенных пределах даже желательна. Она существовала вне зависимости от политического строя, экономического развития и других факторов. Другое дело, как далеко она может зайти, до какой степени может повлиять на социальную обстановку в городе, и какое значение в этом играет жилищно-коммунальное хозяйство.

Во многих городах были в советское время и существуют до сих пор (куда бы они делись?) статусные дома для номенклатуры (насколько я знаю, изначально в первые годы советской власти именно столица подала пример провинции так называемым «Домом на набережной»), или ныне для просто богатых горожан. До начала 90-х в моём городе даже такого номенклатурного дома не было. Сейчас существует уже упоминавшийся «Дом бедняка», приютивший ударников капиталистического труда, и, пожалуй, всё.

Кстати, примечательно, что подавляющее большинство богатых людей старается поселиться вне города и этим, как ни удивительно, они похожи на свою противоположность – малоимущих и асоциальных горожан, которым тоже не по пути с городской серостью. Две крайности - нищета и богатство - очень схожи.

Но даже такой небольшой город, как Братск, с рождения существует как зримый живой организм – переваривает приезжих, почкуется по окраинам частным сектором, собирает в центре лучших своих жителей (впрочем, во многом лишь сами эти жители считают себя «лучшими») и выплёвывает чужаков. Мне неизвестно доподлинно, существовали или нет в СССР какие-то рекомендации для градоначальников, касающиеся «правильного» расселения разных социальных слоёв, то есть расселения их таким образом, чтобы не образовывалось явно бедняцких и хулиганских кварталов, либо же такая политика в моём городе проводилась интуитивно (я буду рад, если отзовется кто-то, знающий этот предмет). Ещё в советское время в 10-ти километрах от центра Братска существовал поселок Строитель, в котором действительно одно время жили строители, а потом стали селиться бывшие заключенные (или же там уже была колония-поселение, неважно). Суть в том, что его жителей, отнюдь не консерваторских преподавателей, веерно расселили в середине-конце 80- х годов в очень хорошее жильё, практически в центр города, в квартиры «новой планировки» вместе с передовиками, интеллигенцией и молодежью. Надо сказать, что «добропорядочные» граждане, которые получили квартиры в этих же домах, были крайне недовольны соседством поселковых, которые (кстати, вот ещё раз про деревню) свои почвенные привычки принесли в девятиэтажные дома. Как рассказывала мне одна женщина, которая была свидетелем этого процесса: «Ребятишек, которые со Строителя переехали вместе с родителями, было сразу видно во дворе. Особенно, конечно, весной или осенью - наши-то все ещё в курточках да в кофточках, а эти уже без штанов бегают, в шортах да в майках. Привыкли у себя в деревне…».

Решение поселить асоциальный элемент вместе с «приличным» представляется мне правильным и интересным, тем более что это стало даже неким нечаянным экспериментом, поскольку природа взяла-таки своё, и вдруг эти шумные и неопрятные переселенцы, как вспоминают те же свидетели, незаметно и быстро исчезли из центра города. Буквально за несколько лет растворились где-то на окраинах. Маргиналы «по праву рождения», обладающие лучшей приспособляемостью и если не интеллектом, то животной сметкой, в новых экономических условиях они быстро поняли, что одно только их местоположение в центре города является источником заработка. Они продали выданное государством жильё, купили себе на окраине квартиры подешевле, а на разницу позволили себе некоторые невозможные до этого излишества. Из моего дома последний «поселковый» уехал в 2005-2006 году, и очень характерно, что на его место приехали люди, до этого родившиеся и жившие в довольно-таки криминальном микрорайоне тоже с рождения, но в силу своего стремления к чему-то лучшему явно интеллектуально и культурно переросшие его неписанные правила проживания.

То есть, даже небольшой город Братск (по всем признакам даже моногород*) достаточно очевидно формирует социальные слои на своей территории. И итоги многолетнего движения людей – формирование слоёв - хорошо видны визуально при посещении разных районов: по количеству спутниковых антенн, пластиковых окон, кондиционеров, иномарок на стоянке во дворе, количеству банков, обслуживающих организаций (например, туристических фирм) и по многим другим очевидным признакам. При этом Братск интересен тем, что в нём, как в городе, возникшем при социализме, никогда не было более ранних исторических традиций. То есть, в Иркутске, например, есть район Рабочее предместье, содержащий в коннотации своего названия практически всю информацию о своих жителях, и этот район таковым остается, наверное, с позапрошлого века. А Братск сегрегировался (и продолжает этот делать) практически из однородной массы, которая, впрочем, уже наметила вполне закономерные и очевидные границы деления по принципу центр – окраина.

В бытность моей работы в качестве преподавателя в Братском филиале ИГУ, студент курса, для которого я читал пару предметов, Алексей Чекменев (ныне мы с ним коллеги), вдохновленный моими рассказами о скрытых движениях городской жизни, взялся писать диплом на тему сегрегации самого большого района города – Центрального. ** В своём дипломе Алексей сделал очень важное открытие – он нашел, если так можно выразиться, математический, числовой эквивалент сегрегации, приняв за основную меру долговые обязательства жильцов перед управляющими компаниями.

При этом он взял за основу отсчета не абсолютную величину долга, а относительную, поскольку истинная задолженность напрямую зависит от соотношения количества квартир (или от размеров жилой площади) к общей сумме долга. То есть, долг в 600 тысяч рублей для дома в 36 квартир совсем не одно и то же, что долг в 600 тысяч рублей для дома в 156 квартир. В первом случае каждая квартира «условно должна» (условно потому, что в реальности, как вы понимаете, сумма долга распределена неравномерно) более 16,5 тысячи рублей, а во втором чуть более 3,8 тысячи рублей. Вычислив коэффициент задолженности для каждого дома, дипломник нашел, что дома с высокой относительной задолженностью объединяются в целые районы – то есть они В ПРИНЦИПЕ НЕ СЛУЧАЙНЫ. Вполне закономерно и очевидно оказалось, что в зависимости от этого соотношения «виртуальной задолженности» меняются и визуальные признаки «бедных» и «богатых» районов и домов (спутниковые антенны, стеклопакеты и марки автомобилей во дворах). Характерно, что границы сегрегации - и визуальной, и по критерию задолженности - проходят почти по тому же явному разделению окраина – центр, что и в советские времена. «Почти» - потому как некоторые районы, будучи совсем уж окраинными, согласно задолженностям, всё же оказались благополучными. Почему? Да просто потому, что жильё там относительно новое и инфраструктура развита лучше.

Кстати, следом дипломник составил карту уличной преступности города (по статьям «грабёж» и «разбой»), которая вполне ожидаемо совпала с картой задолженности.***

Конечно же, тема соотношения сегрегации и задолженности требует более профессионального изучения и более длительного осмысления, и сразу хочу сказать, что процесс образования задолженностей жителей перед управляющей компанией сам по себе неоднозначен. В конце концов, неплательщики – не обязательно бедные люди. Это могут быть и вполне обеспеченные в плане дохода семьи, которым чужда финансовая самодисциплина. То есть, глава такой семьи может взять в кредит автомобиль, дорогую бытовую технику и при этом словно бы нечаянно обнаружить, что для квартплаты среди многочисленных выплат нет лимитов. Мало того, большинство должников, как показывает опыт коллекторских компаний, платежеспособны, но просто платят, что называется, не туда и не за то. У таких должников несколько смещены базовые потребительские ценности, что, впрочем, рано или поздно приводит их на некий маргинальный уровень.

Однако соотношение сегрегации и задолженности показывает самое главное – это так или иначе уровень равнодушия населения к месту своего проживания. Равнодушие к перспективам своей жизни и жизни своих детей, либо же эти перспективы оказываются крайне примитивны и абсолютно не амбициозны.

При этом необходимо учитывать, что среди должников живут и добросовестные плательщики, которые в последнее время все чаще осознают, что являются невольными «спонсорами» своих соседей. Другими словами, неплательщики «выдавливают» добросовестных плательщиков своей безответственностью. Для справедливости стоит отметить, что далеко не все плательщики осознают своё добровольно-принудительное спонсорство, точнее, воровство соседей, по той причине, что платят квартплату вовремя и в полной мере не от осознания ответственности за свой дом, а по инерции заведенного порядка. Основной вопрос, который они задают при личной беседе, звучит так: «Я плачу вовремя, почему в моём подъезде ремонт не делали уже семь лет? Причем здесь остальные жильцы, которые не платят? У меня же нет долгов!»

Нельзя сказать, что осознание этой безысходности добросовестными плательщиками иногда является решающим для смены места жительства, которое для большинства просто невозможно в силу того, что этот процесс связан с дополнительной и очень большой тратой денег. Но если только предоставляется такая возможность, морально благополучные, добросовестные плательщики меняют место жительства на более безопасное и обеспеченное инфраструктурой. В моногороде таким местом является центр либо улицы, которые его «сопровождают».

Однако нас, поскольку мы говорим о жилищно-коммунальном хозяйстве, больше интересует взаимное влияние сегрегации как явления и ЖКХ как отрасли.

Здесь сразу надо сказать, что влияние сегрегации и жилищно-коммунального хозяйства – взаимопроникающе. Например, если маргиналы и асоциальные личности селятся под одной крышей, скажем, в общежитии коридорного типа или в пределах одного микрорайона, то это дает вполне ожидаемое увеличение должников. И как следствие, соответствующее обслуживание управляющей компанией таких микрорайонов. Согласно Жилищному кодексу, управляющая компания не может сделать работ на сумму больше той, что ей заплатили.

Я уже много раз говорил, что так называемое «перекрестное субсидирование» запрещено законом, соответственно, обслуживания и ремонта такой микрорайон получит ровно столько, сколько денег от жильцов в составе квартплаты получила компания, которая его обслуживает.

При этом надо отметить, что управляющая компания не в силах изменить инфраструктуру микрорайона (непрестижная окраина города так и останется таковой без детских садов и магазинов) и вынуждена работать в уже заданных условиях. При этом она может ситуацию либо улучшить, либо усугубить её, но в незначительных пределах. Скажем, хорошо будет уже то, что она в принципе обслуживает дома-должники. Поскольку такие дома не выгодны управляющей компании, она просто мечтает от них избавиться. А маргинальный жилфонд рискует «повиснуть» на шее у муниципалитета, который из-за отсутствия производственных мощностей коммунального типа не сможет сделать ничего, кроме как служить лишним передаточным звеном между УК и жильцами, взяв на себя огромные задолженности.

Хорошо бы, конечно, побудить людей к самоуправлению. Но «маргинальные дома» не способны создать ТСЖ в силу равнодушия своего населения. Жильцы таких домов не способны контролировать работу управляющей компании, выступать с конструктивной критикой и предложениями, поскольку среди них много людей с опять же, выражаясь очень обтекаемо, альтернативным мышлением.

Есть в моём городе ТСЖ, созданное искусственно в маргинальном районе. Сейчас оно превратилось в интересный «натурный эксперимент», похожий на Мадагаскар для ученых-эволюционистов. Долг 48-ми квартир этого ТСЖ составляет около 2 млн рублей. То есть, фактически люди дружно (с некоторыми счастливыми исключениями) не платят уже несколько лет. Ресурсники, скрепя сердце, поставляют им отопление и воду. Работники нанятой управляющей компании нехотя чинят коммуникации и слегка и изредка подметают двор. Жильцы собирают документы, чтобы подать в суд на «проворовавшуюся» председателя ТСЖ. Предсказуемо. Но в реальности эта ситуация не сдвинется никуда. Поскольку такие должники не нужны ни муниципалитету, ни частному бизнесу в лице управляющей компании, ни, тем более, остальным горожанам (именно за их счет придется отдавать долг ресурсникам).

Помните, кстати, я сетовал на медленное развитие ЖКХ в новых капиталистических условиях. Я не возьму свои слова обратно, но в этой медлительности есть один парадоксальный плюс. Давайте на секунду представим, что случилось бы в случае быстрого и бескомпромиссного старта рыночных отношений в ЖКХ ещё в начале 90-х. Без совершенно идиотского количества законных и подзаконных актов, без убийственной социальности бизнеса управляющих компаний? С большой долей вероятности, в российских городах сегодня существовали бы ярко выраженные гетто с чудовищным и неуправляемым уровнем преступности. То есть, определенный смысл в госрегулировании и в постановке участников рынка в неудобные положения ради стабильности есть. Любой «рывок» в этой отрасли может оторвать результат от процесса. Поэтому даже хорошо, что всё происходит так медленно и мучительно, хотя, наверняка это чистая случайность.

Городская сегрегация – отдельная и очень обширная тема, которая достойна серьезного исследования в каждом городе, поскольку для каждого населенного пункта наличествует большое количество «переменных» величин, и каждое такое исследование не даст однозначных решений и рецептов для явления в целом, поскольку процесс этот нелинейный, неустойчивый и непредсказуемый. Но эти исследования очень важны, их необходимо проводить. Однако пока (и это очевидно) интеллектуальный уровень городского управления не готов к такому анализу и долгосрочному прогнозированию на его основе. То есть, да: это интересно в целом, но что делать с сегрегацией, как её избежать – никто не знает. Слишком много других, более приземлённых проблем, и справедливости ради надо сказать, что их решение – часть борьбы с сегрегацией, но при этом часть – её усиление.

То есть проблема ещё не вылупилась, но её зародыш лучше уничтожить сейчас. Это невозможно сделать, не опираясь на науку. И мне думается, это хороший повод для региональных вузов проявить себя как практикам. Наверное, не стоит ожидать, что муниципалитеты начнут делать заказы на социальные, экономические и архитектурные исследования городской среды. Они и не будут их делать, пока не увидят, что от подобных работ существует какой-то практический результат. Впрочем, надо понимать, что этот результат будет отсрочен во времени на несколько лет.

P.S. В других городах, в Иркутске в частности, к теме социальной сегрегации примешивается и сегрегация по национальному признаку. Я не очень часто бываю в Иркутске, однако часто проезжая в аэропорт мимо мечети, вижу изменения буквально «на бегу», и они значительны – из некогда маргинального района местные жители были вытеснены гражданами из средней Азии и Кавказа. Знаковым явлением стало появление халяльного магазина и халяльного кафе. Как-то раз, также проезжая мимо иркутской мечети, я оказался в Испании, и там узнал интересную вещь: оказывается выходцам из Китая запрещено селиться друг от друга ближе определенного расстояния (это ещё и к вопросу о западной демократии, правах и свободах).

*Братск не входит в федеральный список моногородов, хотя по многим (но не по всем) признакам именно им и является.

** Для иногородних: всего районов четыре, а сам Братск в радиусе ничуть не меньше Москвы, его протяженность примерно 45-50 километров. Только этот радиус «пробегает» лишь 10-15 градусов от «московской окружности», а в середине этого тонкого сегмента большую часть занимает лес.

*** Информацию для этой части работы предоставило УВД города.

ОБ АВТОРЕ. Кирилл БАКУРКИН — журналист, редактор братской газеты "Горожанин", преподаватель Братского филиала ИГУ, блогер (никнейм bakuriani в Живом Журнале) — а в последнее время по совместительству пиар-менеджер управляющей компании ООО "Жилтрест", что позволило глубоко изучить «изнутри» проблемы коммунальной отрасли. Взявшись за попытку представить альтернативный взгляд на ЖКХ в серии публикаций на сайте baikalinform.ru, Кирилл подчеркивает, что она никак не связана с интересами его работодателя и не является «заказной»: «Хотя в это мало кто поверит — и вообще, клеймо «говнюка» в комментариях, по старинной интернет-традиции, увы, неизбежно...»