Все меньше россиян ностальгируют по СССР

Тех, кто ностальгирует о советский эпохе, в России становится все меньше. Об этом размышляет Алексей Макаркин, политолог

ВЦИОМ провел очередной мониторинговый опрос об итогах перестройки. Число тех, кто считает, что перестройка принесла России больше хорошего или больше плохого, за последние два десятилетия относительно стабильно. Сейчас 23% считают, что больше хорошего, а 61% — что больше плохого.

Увеличивается число тех, кто считает, что они или их семья выиграли в результате «демократических и рыночных реформ», если «принимать во внимание все их последствия». В 1999 году таких было 12% (проигравших — 88%). Сейчас — 31% (проигравших — 35%; при том что 29% затрудняются ответить, а 5% на вопрос не ответили).

В возрастных категориях оценки распределились достаточно ровно — даже среди самым старших (поколения оттепели, то есть родившихся до 1947 года) есть три сопоставимые по численности группы — выигравшие (28%), проигравшие (35%) и затрудняющиеся ответить (35%).

И сокращается число считающих, что было бы лучше, если в стране все оставалось так, как было до перестройки. В 2000 году таких было больше половины (54%), в 2010-м — уже 41%, сейчас — 37%. Среди зумеров (с 2001 г. р.) вернуться в СССР хотят 18%, среди младших миллениалов (1992–2000 гг. р.) — 27%.

Но даже среди поколения оттепели таких 47% (не хотят — 39%). Так что советские люди помнят не только вкус пломбира, но и дефицит и связанные с ним очереди. Скорее, они были бы согласны на модифицированный СССР — с мелкой частной собственностью и без жесткого идеологического контроля. А образ СССР среди большинства молодежи еще менее привлекателен — тем более что многие аргументы людей, ностальгирующих по СССР (такие как «жили небогато, но достойно»), им непонятны.

Для младших миллениалов и зумеров в перестройке было больше хорошего, хотя разрыв и небольшой — 37 к 34% у обеих возрастных групп. То есть люди, не заставшие перестройку, значительно выше ценят те возможности, которые получили в результате их поколения, — а перестроечной и постперестроечной турбулентности они не видели. И у этих категорий велика неосведомленность о перестройке — соответственно, 17% и 11%.

Негатив усиливается у старших миллениалов (1982–1991 гг. р.) — 29% к 52%. Перестройку они не помнят, но 1990-е, которые переживали вместе с родителями (если сами и не осознавая происходящее, то чувствуя их эмоции), воспринимают как ее непосредственный результат. И у всех следующих поколений негатив превышает 70%.

Причем интересно, что настроения так называемого «реформенного поколения» (1968–1981 гг. р.) мало отличаются от оценок более старших возрастов. Казалось бы, среди него было существенно меньше потерявших деньги и статус — вкладами в сберкассах они еще не обзавелись, карьеру сделать не успели. Зато в этой среде немало тех, кто не просто вынужденно адаптировался, но и добился материальных результатов, которые составляли мечту родителей (машина, дача, поездки за границу).

Видимо, дело прежде всего в ощущении фрустрации, которое есть и у немалого числа россиян с достаточно высокими доходами. Чувстве, что личный успех ущербен на фоне распада страны. Пересмотре системы ценностей, когда патриотические книги из советской школьной программы приобретают значимость (и читаются сейчас, так как в школе их просто «проходили»), а тогдашние музыкальные, книжные или кинематографические увлечения нередко воспринимаются с разочарованием. Или, по крайней мере, их ценность резко уменьшается.

И многие из представителей старших поколений, которые по здравому размышлению приходят к выводу, что они в конечном счете как минимум не проиграли («трудно было, но потом выправилось»), на эмоциональном уровне продолжают негативно относиться к перестройке. Не только потому, что вспоминают собственные испытания, но и в связи с тем, что хотя и не проиграли, первоначальную жизненную траекторию им реализовать не удалось. Людям пришлось менять род занятий, часто вынужденно отказываясь от советской нормы, что профессия — это на всю жизнь. И потому они с болью воспринимают судьбу СССР, в который не хотят возвращаться, но с которым себя идентифицируют.

Об этом пишет политолог Алексей Макаркин в Telegram-канале Bunin&Co