Читатель Толстов: Десять новых книг для любителей истории: Сергей Петров о Донской утопии, усталость как исторический феномен и многое другое

Прочитано в 2023 г. Выпуск 762

Сергей Петров «Донская утопия»

• Изд-во «Библиотека Vatnikstan», 2023 г.

Оказывается, у исторического интернет-портала Vatnikstan теперь тоже есть свое издательство, и одной из первых книг стала «Донская утопия» Сергея Петрова, составленная из очерков, которые он публиковал на портале. Петров написал две хорошие исторические книжки, я о них когда-то писал в «Читателе Толстове» - биографию основателя политического анархизма Михаила Бакунина («Бакунин. Первый панк Европы») и «Антоновщину» - скрупулезное историческое исследование восстания тамбовских крестьян в 1920 году. Он все-таки больше писатель, чем профессиональный историк, поэтому склонен как-то «олитературивать» своих героев – его очерки не столько исторические эссе, сколько рассказы, но так даже интереснее. . Это не только позволяет увидеть героев в реальных исторических обстоятельствах, но и расширяет их существование в пространстве художественного вымысла. Чем-то «Донская утопия» напомнила «Зимнюю дорогу» Леонида Юзефовича, сама концепция: рассказ о том, как встречали и переживали Гражданскую войну в глубинке, на окраинах огромной страны. «Донская утопия» - про самое начало политической смуты, еще до серьезных боев и кровопролитий, когда еще были робкие надежды завершить дело если не миром, то компромиссом, но потом что-то пошло не так. Это не самые известные страницы отечественной истории, описывающие события, происходившие где-то на задворках больших революционных процессов – задворках не столько географических (область Войска Донского, нынешние Воронежская, отчасти Волгоградская и Ростовская области), сколько, так сказать, экзистенциальных. А между тем революционные страсти там бурлили нешуточные, и своих пассионариев хватало – тем более о большинстве из них массовый читатель понятия не имеет. Николай Голубов, Александр Автономов, Василий Чернецов, Митрофан Богаевский – кому как, а я об этих исторических персонажах впервые узнал из книги Петрова.

Жорж Вигарелло «История усталости от Средневековья до наших дней»

• Изд-во «Новое литературное обозрение», 2023 г.

Утомление, изнурение, мысленная докука, упадок сил, духовное опустошение – у усталости есть много имен. И если рассматривать усталость как социокультурный феномен, который примерно с Нового времени стал описываться, признаваться и даже оказывать влияние на политические и социальные процессы – то почему бы не написать ее историю? Тем более в каталоге издательства «НЛО» есть еще более чудесные книги, рассказывающие об истории зеркал, табака, мороженого или, скажем, ткани в полосочку. Жорж Вигарелло — французский историк и социолог, сотрудник Высшей школы социальных наук, в «НЛО» уже выходила раньше его книга «Искусство привлекательности». Понятие усталости, потери сил в результате физических или интеллектуальных усилий стало попадать в зону общественного внимания, утверждает Вигарелло, примерно в позднюю средневековую эпоху. Правда, прославляемая усталость воина отличалась от блаженной усталости паломника, а благородная усталость пребывающего в духовных трудах монаха не имела ничего общего с измождением крестьянина, пашущего землю. Книга Жоржа Вигарелло рассказывает о том, как западная цивилизация научилась признавать усталость, бороться с ней и отличать ее духовные аспекты от физических. Автор обращается к истории тела и медицинских практик, к истории труда, войны, спорта и интимности. Собственно, с усталостью как феноменом связаны многие экономические порождения Нового времени – например, длительность рабочего дня или уважение к труду как к норме в протестантской этике. А в эпоху романтизма усталость приобретает жизнетворческий, экзистенциальный характер, когда устают не от трудов, а от общего разочарования жизнью. Нет, много интересного можно на эту тему сказать – потому и книга Вигарелло не какая-то монография, а обстоятельное исследование объемом в 550 (!) страниц. Перевод с французского О.Панайотти.

Фрэнсис Вейнс «Бурный XVI век: Габсбурги, ведьмы, еретики, кровавые мятежи»

• Изд-во «Азбука», 2023 г.

Эпоха великих географических открытий, утверждение династии Габсбургов, последние легальные процессы над ведьмами, начало Реформации и религиозные войны, основание ордена иезуитов, войны за португальское наследство и высокое Возрождение, инквизиция и последние рыцарские турниры. Европа расстается с наследием Средних веков и осваивает эпоху, которую впоследствии назовут Новым временем. Вейнс написал сборник интересных, занимательных, беллетризированных очерков, посвященных событиям, происходившим в основном в королевских дворах Испании, Нидерландов, Франции и Англии. Ну, и всякие подробности эпохи, примечательные события: «5 июня Эгмонта первым вывели из Хлебного дома на Гроте-Маркт на эшафот, покрытый черной тканью. Граф опустился на колени и сложил руки, ожидая от палача удара мечом. Согласно традиции, палач должен был работать у графа в прошлом в качестве лакея. Тело Эгмонта вместе с отрубленной головой накрыли черной простыней». Или вот это: «Немецких наемников, которые пытались обратиться к мятежникам на своем лучшем французском «дорогие испанцы!», убивали без пощады, и Гаскойн видел, как бесконечное число несчастных немцев лежат в своих доспехах, полностью обугленные; у некоторых вырезаны кишки, а остальные части тела не тронуты, у других сгорели голова и плечи, так что можно было заглянуть в туловище и узнать анатомические секреты природы». Жаль, что Фрэнсис Вейнс ограничивает рамки своего повествования границами Евровы, не заглядывая ни в Османскую империю, ни в Россию, где много чего интересного происходило (один Иван Грозный чего стоит). Перевод с нидерландского Алисы Гусевой и Веры Антоновой.

Анна Пейчева «Несчастные Романовы»

• Изд-во «Ридеро», 2023 г.

По стилю это напоминает «Голубую книгу» Михаила Зощенко. Многие писатели обращались к этому жанру – написать об отечественной истории для, так сказать, пытливого юношества. Вот и Анна Пейчева избрала такой же метод, и результат получился весьма достойным, на мой взгляд. Допустим, вы прочитали 300 книг о династии Романовых, которая правила Россией 300 лет – и Володихина, и Козлякова, и Соловьева, и Пикуля, и еще многих других. Но професиональных историков интересуют Романовы как личности исторические, других – как символы определенной эпохи, писатели больше налегают на описание дворцовых интриг и пересказ исторических анекдотов. Анна Пейчева попыталась рассказать о Романовых просто как о людях, и эпитет «несчастные» в названии книги неслучаен. Романовы, находившиеся, с одной стороны, в тисках дворцового этикета, с другой – под гнетом ожиданий и надежд российского общества, с третьей – в хитросплетениях международной политики, редко испытывали минуты простого человеческого счастья. При этом они оставались людьми – со своими слабостями, пристрастиями, суевериями, заблуждениями, своими таракнами в голове. Примечательно, что в большинстве своем это были люди добрые, внимательные, снисходительные к народу, которым они правили. Сама писательница обозначила свою книгу как сборник исторических новелл, которые построены по законам художественной прозы, но при этом опираются на четкие научные источники (каждая цитата подтверждается ссылкой на соответсвующий исторический или мемуарный труд). Факты остаются фактами, но интерпретировать их можно по-разному, и поступки остаются поступками, но их мотивы не всегда очевидны. Получилось как-то по человечески интересно, с симпатией к своим героям – и при этом действительно занимательно.

Дональд Каган «Пелопонесская война»

• Изд-во «Альпина нон-фикшен», 2023 г.

Гигантское, фундаментальное, обстоятельное (640 страниц, не считая карт и примечаний) исследование войны, которую один из самых уважаемых специалистов по античной истории Дуглас Каган называет «настоящей первой мировой» - хотя на полях сражений сходились афинцы и спартанцы, но именно эта война драматично повлияла на ход античной истории, стала повортным моментом в истории западной цивилизации. «Хотя Пелопонесская война закончилась уже более 2400 лет назад, она из века в век продолжает поражать читателей. Писатели ссылались на нее для освещения Первой мировой — чаще всего для объяснения причин вой ны. Но самое значительное влияние в качестве аналитического подспорья пример Пелопоннесской вой ны оказывал, пожалуй, во второй половине ХХ века, во время противостояния блока НАТО и стран Варшавского Договора», пишет Каган. При этом по античным меркам Пелопонесская война была исключительно по той жестокости, которую воюющие стороны проявляли по отношению друг к другу. В ходе затянувшихся боевых действий росли злость, отчаяние и жажда мести; это множило зверства, выражавшиеся в том, что взятых в плен противников калечили и убивали, бросали в ямы умирать от жажды, голода и холода, скидывали в море, чтобы те утонули. Банды мародеров убивали невинных детей. Уничтожались целые города, мужчин убивали, а женщин и детей продавали в рабство. Книга предсатвляет собой научно-популярное издание на основе четырехтомной истории Пелопонесской войны, за которую Каган получил Национальную медаль за достижения в области гуманитарных наук. Переводчик Никита Белобородов, Максим Коробов.

Вильям Похлебкин «История водки», «Национальые кухни народов СССР»

• Изд-во «Бомбора», 2023 г.

В этом году отмечается 100-летие со дня рождения Вильяма Похлебкина – пожалуй, самого важного в нашей стране автора, писавшего о еде. Даже не так: Похлебкин, будучи профессиональным историком, писал не только о том, как приготовить то или иное блюдо, сколько о том, как народная кухня формировалась, прорастала через хитросплетения разных исторических условий. По Похлебкину, любая национальная кухня, ее происхождение зависит от трех факторов. Природный – что растет в округе, какие растения люди употребляют в пищу, каких животных разводят. Климатический – если зимы длинные, то нужно запасаться продуктами, нужны приемы и методы для того, чтобы заготовить достаточно еды, да чтобы она еще и сохранила витамины, помогающие пережить зиму (отсюда феномен квашеной капусты в русской кухне). А если долгое и жаркое лето, нужно делать еду как можно более острой, чтобы исходные продукты не успели испортиться. Это, понятно, очень примитивные объяснения, у Похлебкина все объясняется гораздо подробнее, детальнее и доказательнее. Третий фактор – технологический: где-то придумали ставить горшки в печь, а где-то изобрели наплитное приготовление, а где-то довели искусство готовить еду до изощреннейших приемов. Поэтому тарелка щей на столе говорит не только о том, что ваша жена хорошо их готовит, но и сообщает много полезных сведений о быте ваших предков, культурном, природном и гастрономическом своеобразии вашей малой родины, именно так. К столетию Вильяма Похлебкина сразу несколько издательств взялись за переиздание его главных трудов. «История водки» - это первая книга Похлебкина, книга более историческая, нежели кулинарная. А вот «Национальные кухни народов СССР» - его главный труд, совершенно феерическое исследование генезиса, происхождения кулинарных традиций разных народов, от русского до кухни коренных малочисленных народов Крайнего Севера. Безусловно, эти книги нужно иметь в библиотеке – даже если вы не уметее готовить!

Ника Марш «Дом наизнанку. Традиции, быт, суеверия и тайны русского дома»

• Изд-во «Бомбора», 2023 г.

У Ники Марш выходит за год уже третья книга, и это классные, добротные, качественно написанные книги. До этого были «Крепкие узы» - очерки из истории крепостного права в России, потом «Княжна на продажу» - как русских княжон, дочерей представителей древнерусской и средневековой политической элиты Руси выдавали замуж, совершенно восхитительное чтение, я про обе книги писал в «Читателе Толстове». Герой новой книги Ники Марш – русский дом, дом в разных воплощениях – крестьянская изба, купеческий терем, княжеский дворец. Собственно, ведь и происхождение названия привилегированного класса – дворяне – происходит от «двора», отдельного дома. А мещане – это обитатели определенного места, то есть тоже указание на место жительства. помещики – это владельцы поместий, опять-таки отсылка к дому, к жилищу, к конкретному строению. Русская культура пронизана множеством поверий, суеверий, баек, сказок, заговоров, связанных с домом, с пространством, где живет человек, его семья, его близкие и даже усопшие члены семьи (когда-то был в старину обычай покойников сжигать, а пепел хоронить под порогом – поэтому на пороге нельзя стоять, если пришел в гости, и до сих пор у нас не принято через порог протягивать руку, здороваться). В русском доме могли жить очень своеобразные жильцы. Пленные турчанки, например. Или бедные родственницы. Или домашние учителя. Или какие-нибудь калики перехожие, божьи странники. Или мастерицы, умевшие выткать сложное кружево. Или солдаты на постое (существовала специальная постойная повинность для каждого домовладельца). Одни хозяева превращали свои дома в подобие европейских дворцов, другие устраивали внутренний быт «по старине». Но главное, конечно, многочисленные истории, с домами связанные. Замечательная книга, Ника Марш – пожалуй, одна из лучших наших авторов, которая пишет на темы истории быта.

Джефф Сахадео «Голоса советских окраин»

• Изд-во «Новое литературное обозрение», 2023 г.

Первое масштабное социальное исследование национальных диаспор (во всяком случае, первая книга на эту тему, о которой я пишу в «Читателе Толстове»). Первые десятилетия советской власти предпринимались попытки русифицировать национальные окраины – для этого готовились кадры, выделялись ресурсы, соответственно выстраивалась национальная политика. Примерно в 60-е маятник качнулся в другую сторону: концепция «дружбы народов» теперь предполагала предоставление преимуществ «титульным нациям». А в последние годы советской истории, когда окраины СССР запылали в огне национальных конфликтов, в Москве и Ленинграде, как самых крупных городах Центральной России, начался стремительный рост численности национальных диаспор – и традиционно проживающих в столицах грузин и армян, так и «новоприбывших» - узбеков, таджиков, азербайджанцев, киргизов… Именно представители этих народов сформировали тот облик Москвы, который мы знаем сегодня. Социолог и историк, профессор Карлтонского университета Джефф Сахадео провел множество полевых исследований, записывал сотни интервью с «новыми москвичами» разных национальностей, анализировал их мотивы, истории, судьбы… Стратегии менялись: сначала в столицы ехали, спасаясь и пытаясь обеспечить безопасность своим семьям, но довольно скоро Москва и Питер превратились в центры динамичных социальных трансформаций и горизонтальных связей, позволяющих мигрантам получать преимущества в устройстве, поисках работы, адаптации на новом месте. Книга Сахадео развенчивает множество устойчивых мифов о мигрантах как, с одной стороны, безликой серой массе, заполняющей низкооплачиваемые рабочие места или, с другой стороны, опасных национальных анклавов. Весьма познавтельное чтение. Перевод с английского Д.Чагановой.

Северные морские пути России. Коллективная монография

• Изд-во «Новое литературное обозрение», 2023 г.

Очень любопытный сборник статей об истории и практике освоения Арктики – не только сейчас, но и в советские годы. Сама история напоминает качели: в 1930-е Арктика, освоение отдаленных районов Крайнего Севера и Сибири не сходили с первых полос газет, герои-первопроходцы были поистине фигурами национальными. Но в 90-е вектор развития страны резко развернулся, само выражение «Северный морской путь» утратило свою прежнюю сакральную привлекательность. Что мне особенно понравилось в этой коллективной монографии – желание составителей сборника рассмотреть процесс «движения России на Север» с разных ракурсов. Здесь есть этнографические исследования о том, как появление новых государственных институтов, заводов, портов и комбинатов воспринимали коренные народы Севера. Есть интересные культурологические изыскания – как менялась «арктическая риторика» в разные периоды времени (забавное наблюдение: когда государство не жалело средств на освоение Арктики, преобладал мотив сделать эти отдаленные земли «близкими», «доступными», как только перестали финансировать освоение Арктики – стал преобладать мотив «края Земли», «удаленности», такое вот экзистенциальное пространство). Есть даже примечательые институциональные исследования – как именно создавались структуры, которые отвечали за освоение арктических территорий. Мы-то, может быть, считаем, что Крайний Север осваивали не то политические заключенные, не то комсомольцы-добровольцы, а там были довольно сложные эволюции, от географических комитетов до промышленных министерств – комплексные задачи по изучению и освоению этих земель, оказывается, «не вмещались» в полномочия ни одного отдельного министерства. В любом случае, отмечают исследователи, в освоении Арктики и развитии Северного морского пути прослеживается не только экономический интерес, но и политическая (даже, скорее, геополитическая) логика. Которая диктует сегодняшней России новый разворот и возвращение на эти земли. Очень, очень интересно.

Вам также придется по душе:

Хейнц Шретер «Сталинград. Великая битва глазами военного корреспондента»

• Изд-во «Центрполиграф», 2023 г.

Оказывается (впрочем, чему тут удивляться) у немцев во время войны тоже были военные корреспонденты. Но я прежде не читал книги, ими написанные. Немецкий военкор Хейнц Шретер удачно избежал русского плена, после войны осел в Германии, и в 1948 году написал книгу «Сталинград – до последнего патрона». Эта книга вызвала сильный резонанс – и среди историков, и среди родственников немецких солдат 6-й армии Паулюса, которые еще оставались в советском плену. Спустя еще несколько лет, когда ветераны Сталинграда стали возвращаться домой (кстати, из взятых в плен под Сталинградом 200 тысяч до свободы дожили только шесть тысяч), Шретер решил написать новый вариант книги, используя воспоминания других участников сражения за Сталинград. На должность штатного военного корреспондента 6-й армии Шретер был назначен в мае 1940-го, еще во Франции, и прошел с армией весь путь – до Волги, до Сталинграда. Он весьма наблюдательный, как и всякий репортер, отмечает интересные детали, запомнившиеся разговоры, встречи, всякие события, которые он занес в свой полевой блокнот. Ретроспективно Шретер постоянно говорит, что поход на Сталинград стал самой главной стратегической ошибкой Гитлера. В сентябре все были уверены, что русские продержатся две, максимум три недели, но уже в октябре стало понятно, что все куда сложнее, а в ноябре началось контрнаступление, и танковые клещи Советской Армии замкнулись, окружив всю немецкую группировку в Сталинграде. После чего вся немецкая армия стала зависеть от снабжения по воздуху. В один день, пишет Шретер, окруженным доставили четыре тонны леденцов и несколько ящиков презервативов, в другой раз вместо ожидаемой муки сбросили мешки с перцем. А потом наступил финал: «Часы жизни 6-й армии остановились, их механизм рассыпался».